Опасный возраст

Судья (почти орет).

Когда? Когда? Может, ей тогда двенадцать лет было?!

Обвиняемый (вскакивая с места).

Пятнадцать месяцев назад!

Защитник передает показания обвиняемого и требует свидетеля в лице некоей Марии Рутковской, кажется, соседки, которая заходила к Климчакам взять взаймы мясорубку и застала там Гонорату, Петровскую и незнакомую ей тогда Стефчу. Свидетельница слышала, как Гонората убеждала Стефчу отправиться домой, а та желала дождаться Зютека. Судья, злой как черт, допускает свидетельницу.

Затем обвиняемый пояснил: на строительном участке из-за злющей собаки он всегда делает обход через капустные грядки. На капусте Стефча упала, из носа у нее пошла кровь. Стефча же упорствовала, что схлопотала от грубияна по морде, хотя падение в капусте и по ее мнению имело место. В подвал она отправилась почти добровольно – оттуда, мол, ближе до калитки.

Признания барышень звучали согласно: Стефча весьма интересовалась, не женат ли Зютек, надралась, на балконе швырялась продуктами, убеждала Зютека, дескать, она такая боевая, хоть коней вместе красть, завалилась на раскладушку и совершала всякие иные «оргии». Где правда, а где врали, бросалось в глаза. Из показаний жертвы:

Стефча.

Климчак держал меня за руку, а сам снимал брюки. Тогда я опять начала сопротивляться.

Судья.

Почему вы не кричали?

Стефча.

Вообще-то кричала, только не громко. Дак он сказал, и так никто не услышит, а уж из подвала и подавно.

Судья.

Сколько сигарет вы выкурили в подвале?

Стефча.

Ни одной.

Судья.

Так ведь там темно было.

Стефча.

А он зажег спичку.

Судья.

Так почему же вы не убежали?

Стефча.

А он затащил меня в угол и там зажал.

Судья.

А насчет того, что ты девственница, когда говорила?

Стефча.

В подвале.

Судья.

Зачем?

Стефча.

Хотел, чтобы отдалась ему. Я сказала «нет». Он сказал: «Ты и так не девица». Я настаивала, что невинная.

Судья.

А после сношения он не попрекал, что ты не девица?

Стефча.

Попрекал.

Судья.

А ты что?

Стефча.

Ошибаешься, сказала.

Весьма странное изнасилование. Из показаний самой жертвы следовало, что сопротивлялась лишь тогда, когда насильник имел полную свободу действий, а пока был занят, она терпеливо пережидала. Ждала, когда расстелет простыню, когда снимет брюки...

Еще случилась какая-то история с шофером, может милицейским, имевшим доступ к протоколам, он сообщал невесте какие-то тайные сведения, короче, невеста получала от него дополнительную информацию, а судья сформулировал это деяние следующим образом:

Судья.

А о протоколах он ничего не говорил, что девица?

Невеста.

Кто?

Судья.

Да этот, шофер.

Невеста.

Нет, не говорил.

Трудно удивляться шоферу, что он не утверждал, якобы он девица. Многие перлы подобного красноречия то и дело блистали в речи старого хрыча на протяжении всего слушания дела. Много сил и времени посвятил он открытию тайны, например, зачем панны направились в магазин деликатесов, после долгих прений выяснилось, что купили там кило смальца. В равной степени долго и дотошно обсуждал проблему красного пятна на шее у обвиняемого, каковой след должен доказать страстный поцелуй, по этому поводу был вызван свидетель в лице лядащего деревенского мужичонки, проведшего некоторое время в одной камере с Климчаком.

Судья.

Как это выглядело?

Мужичонка.

А такое красное.

Судья.

И чем объяснял, по какой причине красное?

Мужичонка.

А говорил, от пани, мол, которая его обвиняла.

Судья.

Похоже было на след поцелуя? (К эксперту, естественно, не обратился.)

Мужичонка.

Дак я тут ничего не понимаю.

Судья.

Что еще свидетель имеет сообщить?

Мужичонка (глубоко задумавшись.)

А как бы мне деньги на дорогу?..

Дамы, выступавшие в суде, в общем и целом были весьма колоритны. Невеста дефилировала в прическе огромной начесанной пирамидой, экс-конкубина отличалась сексапилом, Стефча же, девушка весьма дородная, одним взмахом руки могла любого насильника отправить к праотцам. Никто нормальный не усмотрел бы изнасилования в ее попытке доказать свою девственность. Однако в ход пошли закулисные интересы. Защитник, жертвуя собой, решился на интимную исповедь:

– Высокий суд, я провел опыт с собственной женой. Одной рукой держал ее, а второй снимал брюки, велев ей вырываться. Так вот, возможно что-нибудь одно: либо жена вырывается и убегает, либо брюки не снимешь...

...И все-таки Климчаку влепили полгода – весь срок, который он отсидел до суда. Войтек пари выиграл. Разумеется, была апелляция, но опять судью отыскали старого хрыча и полного дебила – я обалдела, казалось, дебильнее первого судьи найти невозможно. Смилуйся Господи над нашим оплотом Речи Посполитой!