Опасный возраст

— Понятия не имею, — ответил Томек терпеливо.

Через несколько минут я начала снова.

— Слушай, во сколько сегодня всходит солнце?

— Не знаю. Наверное, поздно, — ответил Томек, пока еще владея собой.

— Томек, может, ты ориентируешься, в котором часу взойдет солнце?..

— Не ориентируюсь! Не знаю!

— Томек, как бы проверить, когда взойдет солнце?..

— Черт подери солнце! Как ты собираешься это проверить?!

— Я думала, вдруг случайно ты в курсе, когда взойдет солнце…

— Боже, спаси и помилуй! Вообще не взойдет!!!..

— Да нет же, должно взойти. А вот когда оно взойдет?..

Томек только стонал и скрипел зубами. Дорогу, целиком отмеченную проблемой восхода солнца, мы таки проехали, в Гесере солнце уже взошло, но я на первой же заправочной станции вылетела из машины с криком:

— Ice in Glas! Psik, psik!

Служитель понял безошибочно, тут же принес антифриз в аэрозоле для стекол за пять крон. На паром я въехала, имея полную видимость.

Второй мой идиотизм — опять забыла автомобильную карту, вспомнила о ней только в ГДР. А в ГДР, хоть лопнуть, хоть повеситься, автомобильная карта — мечта в голубую полосочку…

Паром в те времена плыл три с половиной часа. Мы позавтракали. В Варнемюнде все еще было светло. Напротив углядела соотечественника, ехал «фольксвагеном» — горбунком.

— Вы, пани, на Колбасково? — доброжелательно осведомился он. — Будьте внимательны, за Ростоком сплошной лед. Вон как меня потрепало…

И в самом деле, весь капот у него был разбит. Я поблагодарила за предупреждение и озаботилась, ведь «опель» везла на продажу, на шикарно отлакированную машину при покупке старалась не смотреть, чтобы лакировка не искушала, — ведь не лакировка же мне нужна. Тем не менее любая царапина на этом произведении искусства снизила бы цену по меньшей мере на десять тысяч злотых, таких убытков я не могла себе позволить.

На заправочной станции нам вежливо показали автомобильную карту, продать отказались, но позволили переписать названия мест, через которые нам предстояло ехать. Переписывал Томек, на пароме немного пришедший в себя. Двинулись дальше.

От Ростока, согласно совету, ехала осторожно, и дай Господь Бог здоровья тому человеку да и его потомкам за предупреждение. Гололед начинался внезапно, просто тонкая черточка пересекала шоссе. Не знай я о нем заранее, влетела бы на лед со скоростью сто километров, и дальше мы уже пошли бы пешком, если бы вообще могли самостоятельно передвигаться.

Господи Боже, этакого мне еще не пришлось испытать. Лед. Успела сбросить скорость, после чего с ходу забыла о существовании педали не только тормозной, но и газа. Изменение скорости хоть на пять километров тут же заставляло машину съезжать в сторону, в направлении, вовсе не запланированном, — заносило то в кювет, то к середине шоссе. Не представляю, было ли холодно, я обливалась потом. Треклятое шоссе через ГДР отличалось большим разнообразием — крутое, почему-то выпуклое, узкое и обсажено деревьями. К тому же грызла мысль, только я, старая корова, неумеха, так еду, однако вскоре утешилась: немногие встречные машины тащились точно так же. Меня не обогнал ни один автомобиль. Перед глазами у меня так и сияла ослепительная лакировка моего «опеля», и каждое дерево становилось моим возможным личным врагом, хотя в принципе-то люблю природу.

Сто пятьдесят один километр я ехала почти пять часов. Через час сорок снова стемнело. В Пренцлау перестала отличать проезжую часть от тротуара, но и себя ощущала одним целым с машиной, что прекрасно. Мы остановились, решили съесть обед, хотя время было вечернее и полагался скорее ужин.

В кафе появилась проблема. Ни Томек, ни я не говорили по-немецки, а хотелось только горячего мяса, лучше говядины. Wurst?.. Никакое не «Wurst» — это колбаса, а мы не хотим колбасы. Желаем добрую котлету, в крайнем случае печень под соусом.

К счастью, мне вспомнились лингвистические упражнения в Дании. На работе меня спросили по-датски, как по-польски будет «dumme swine»? Только дебил не понял бы.

— Глупая свинья, — ответила я.

Все с энтузиазмом заучили эти слова.

Минутку, пожалуй, я опять чуть-чуть отступлю от темы, хотя понимаю, что делаю это в драматический момент. В связи с глупой свиньей я услышала две датские шутки, передам их в авторизованном переводе.

Некий господин отправился в отпуск, вернулся, на работе спрашивают:

— Где ты был?

— В Париже.

— О, gammle swine…

— Да нет же, я был с женой!

— О, dumme swine!

Поясняю: «gammle» значит «старый». Вместе: старая свинья.

Вторая шутка.

Хмырь работает у фермера, приходит за оплатой, вздохнув, говорит:

— Пожалуй, придется купить себе велосипед…

Через месяц приходит снова, берет деньги:

— А все-таки этот велосипед надо купить…Приходит еще через месяц, берет деньги, фермер говорит:

— Я тебе отказываю. У меня уже не работаешь.

— Почему?!

— Хватит с меня болтовни про велосипед…

Почти английский юмор. Возвращаюсь к лингвистическим достижениям. Как-то мы с Мартином совсем спятили на тушеной грудинке с майораном, я взялась приготовить блюдо, пошла к мяснику, показала пальцем на витрину и произнесла:

— Longo swine, please.