Опасный возраст

Мы традиционно перекусили, обменялись новостями, и я, разумеется, рассказал ей про животрепещущую тему недели и то, как вежливо Алена меня вчера отшила. Я чувствовал, что с Эленой важно обсуждать все. Возможно, я стал зависим от общения с ней.

Она слушала, как всегда, очень внимательно, слегка сведя свои идеальные брови.

— Ты смотрел видео?

— Да, — вынужден был сказать я. — Да все его видели. Она удалила его только в понедельник вечером…

— И что скажешь? — нейтрально поинтересовалась она.

— Ну-у-у… во-первых, освещение было плохое, а качество звука — и того хуже. Но… я не заметил, чтобы она оказывала сопротивление… По крайней мере, в той части, которую они сняли.

Элена кивнула, словно удостоверяясь в чем-то.

— А как говорит этот ваш Ян, она известна своей легкой доступностью.

— Да.

— И была на каких-то наркотиках?

— Это точно.

— А что ты сам думаешь?

— Я вынужден здесь признать его частичную правоту… что, возможно, это было не совсем изнасилование. Скорее, мерзким был факт того, что кто-то воспользовался ее состоянием, заснял и слил это в Сеть. Хотя если человек на колесах и просто физически не в состоянии сказать «нет»… это тоже вряд ли можно считать согласием.

— Твоя логика верна. И ты поступил хорошо, что спросил у нее. Неважно, как она среагировала. Но детали этой истории и впрямь весьма неоднозначны. С чего вообще пошли слухи, что это изнасилование?

— Не знаю. Кто-то сказал. Видать, тот же Ян.

Элена неторопливо закурила, а затем изящно отвела руку с сигаретой в сторону. Ее лицо в синеватом дыму выражало сосредоточенность, словно она взвешивала все действия героев этой истории, пытаясь их сбалансировать, как она это умела.

— Это особенность человеческой психики. Если скажешь «ее изнасиловали трое» вместо «она переспала с тремя», то люди запомнят именно первое, — заметила она и стряхнула пепел, слегка мрачнея.

— Может, зря я спросил ее. Никто не любит участливых. Но мне казалось, как-то бесчеловечно игнорировать.

— Тебе урок на будущее.

— Все равно предлагать помощь, даже если человек отталкивает ее?

— Нет, — рассмеялась она охрипшим голосом и слегка наклонилась вперед, врастая в меня зрачками. — Никогда ничего не предлагай, если об этом не просят.

Она буквально вдавила в меня эти слова, а затем затушила сигарету с беззаботным видом. Иногда ее цинизм бил в меня как боксерская перчатка. В дверь внезапно позвонили. Она легко соскользнула со стула и сообщила:

— Ах, это он…

Я остался сидеть перед недоеденными бутербродами, переваривая ее фразу.

Из прихожей донеслись ее радостные возгласы, в которые вплелся мужской голос. Через минуту они оба зашли в гостиную. Это был высокий мужчина с копной темных кудрей, в стильных очках. На нем были пиджак, джинсы и рубашка с бабочкой.

«Какой идиот ходит днем в бабочке?» — хотелось спросить мне.

Сразу было видно: он принадлежит к кругу тех людей, что я видел на ее выставке: артистичные, модные и уверенные в себе.

— Знакомься, это Сергей. Сергей, это Андре.

— Очень приятно, молодой человек, — бросил он мне, пожимая мою руку.

Я сжал руку нарочито крепко, желая склеить ему пальцы. Его пожатие тоже не было слабым. Андре, должно быть, был Андреем.

«Молодой человек?» Этому типу было примерно тридцать, а выражался он как манерный старый пень.

— Сергей, начни пока сам, — сказала мне Элена. — Как мы закончим, я присоединюсь к тебе.

— Да без проблем, — пробормотал я, утекая к дивану, где меня уже ждал альбом.

Они примостились у бара, о чем-то мило чирикая. Тип нахально попросил себе кофе и постоянно посмеивался, не отводя от Элены глаз. Она была чрезвычайно учтива, но в то же время общалась с ним так непринужденно, будто он ее старый друг. Хотя, может, он им и был…

Я что-то лениво набрасывал, но, если честно, нисколько не старался. Без Элены в рисовании вдруг пропал смысл. Я лишь стрелял в их сторону сердитыми глазами и пытался ухватить из обрывков беседы что-то… я и сам не мог понять что.

— Ну что нам с ними делать? Одни понты и полное отсутствие вкуса. И носят фейкового Вэнга…

«Что такое Вэнг? — недоумевал я. — И какой же это деловой разговор?!»

— Что, она себе оригинал не могла позволить? — Он поцокал языком.

Элена улыбалась ему и кивала.

— Вы были так бестактны, что сказали ей об этом?

— Нет, но это же всем понятно, — закатил он глаза.

Я впервые видел, чтобы Элена общалась с кем-то еще. Раньше в нашем мире субботних дней существовали только мы двое и картина Симберга. Ну и один раз я видел ее в роли светской львицы на выставке. Как она могла терпеть этого олуха, который только и делал, что болтал про какие-то шмотки? А как он вообще может ставить спектакли? Мне казалось, что он — конченый идиот.

Элена оперлась о стойку локтями и слушала его с мягкой улыбкой.