Опекая зло (СИ)

Считаю своим долгом заметить, что пока я наблюдал за домом и лечебницей, а пробыл я  возле них целый день, я заметил ещё одну странность: к воротам имения подъехали не менее пяти экипажей, и на вид респектабельные люди, выходившие из них, неизменно направлялись ко входу в лечебницу. Слуги несли за ними их багажи, обычно состоявшие из нескольких больших чемоданов, словно заведение, куда они приехали, было вовсе не больницей для убогих умом, а самой обыкновенной городской гостиницей, в которой путешественники намеревались остановиться на несколько дней и отдохнуть прежде, чем продолжить путь. Экипажи всё прибывали и отбывали, а все гости Изавеля Крафта выглядели вполне нормальными, вменяемыми людьми.

На следующий день всё повторилось снова, и через день - тоже. Меня ужасно беспокоила неизвестность. В окнах то и дело мелькали женские силуэты. Дам в лечебнице и самом доме было много, но сказать точно, что среди них была мисс Оук, я не мог.

Меня словно пригвоздили к этому месту. Я спал по два часа в сутки и даже нанял уличных мальчишек, чтобы они следили за поместьем в моё отсутствие, дав им детальное описание Роуз и точные инструкции того, что делать, если они увидят её выходящей из дома. Проникнуть на запретную территорию для меня не представлялось возможным - её окружал высокий готический забор высотою в два человеческих роста, а ворота открывались только тогда, когда кто-то приезжал или уезжал.

На четвёртый день бдений, когда моё отчаянье возросло до такой степени, что я готов был нарушить не только приличия, но и закон, чтобы оказаться в доме Крафтов, судьба вновь проявила ко мне благосклонность. Уже немолодая пухлая кухарка Изавеля Крафта с широким, лоснящимся от жира красным лицом,  возвращаясь с рынка, нечаянно уронила корзину с яблоками, и они раскатились по земле во все стороны. Будучи джентльменом, я не мог не оказать ей помощь и оставаться смотреть, как  тучная дама, кряхтя  и причитая, собирает яблоки с земли. Я собрал их с дюжину и когда наклонился, чтобы сложить в корзину, толстуха тихо шепнула мне на ухо: "Мисс Оук будет ждать вас в саду ровно в полночь. Приходите, мистер Майлз, калитка будет открыта".

Постороннему человеку могло показаться, что женщина просто поблагодарила меня за оказанную помощь, но для меня её слова означали буквально всё! Роуз здесь, и она зовёт меня к себе! Сегодня ночью мы встретимся, и я разгадаю тайну её болезни и заключения во что бы то ни стало!

Я немедленно поехал  в гостиницу, отоспался и вернулся к решётчатой ограде, за которой скрывалась лечебница, только к полуночи. Как и обещала кухарка, калитка заперта не была, как не было и сторожей возле неё, поэтому я беспрепятственно пробрался в большой цветущий сад.  Высокие изгороди напоминали лабиринт мифического Минотавра, и были сплошь усыпаны пышнейшими розами - розовыми, красными и белыми, какие я успел заметить ещё при дневном свете. Но чёрных среди них по-прежнему не было. У самого входа в зелёный лабиринт я усмотрел изящную женскую фигурку, которая тут же скрылась за высокой зелёной стеной и, обуреваемый нахлынувшими внезапно чувствами, бросился за нею. Спустя мгновение я держал тонкую, словно пропускающую сквозь себя лунный свет,  руку  ненаглядной Роуз в своей.

- Какое счастье видеть вас, - зазвенел её серебряный голосок. - Счастье и несчастье одновременно!

- Но отчего же несчастье? - затаив дыхание от восторга от самого её присутствия и, особенно, от того, что она не убирала свою маленькую ручку из моей ладони, проговорил я.

- Несчастье для вас, - голос её задрожал, - и, конечно, для меня тоже. - Мне показалось, что она вот-вот расплачется. - Моё легкомыслие, моя глупость теперь могут погубить вас, и если это случится, я никогда не прощу себе этого, потому что это будет полностью моя и только моя вина!

- Я здесь по своей воле, мисс Оук, - попробовал  утешить её  я, но она не поддавалась ни на какие уговоры.

- Роуз, прошу, называйте меня Роуз, - печально попросила она. - Вы не знаете всего... Вы не можете знать, что за последние несколько дней вы стали очень  близким мне человеком. Вы не отступали от меня ни на шаг в тяжёлую минуту, и это очень поддерживало меня.

С каким внутренним ликованием, с каким восторгом слушал я её слова! Моё сердце готово было выпрыгнуть из груди!

- Роуз... Роуз... - тысячу раз я повторил её имя, припадая горячими губами к руке.

- Но вы должны обещать мне, - тон её сделался требовательным. - Обещайте мне, Адам Майлз, что покинете Рейвен-Бридж немедленно и больше никогда, слышите, никогда не будете искать со мною встреч!

Эта её просьба прозвучала, словно гром с ясного неба. Я взглянул в её бархатные глаза и прочитал в них такую тревогу и мольбу, какую мне не доводилось видеть ни разу. Вся её напряжённая фигура показалась мне  хрупкой, словно сожжённый лист бумаги. Платье облегало её стройный стан, а на плечи была накинута тёмная кружевная шаль.