Опекун

– Тридцать тысяч рублей, и только ради спокойствия Алены. Если требование повторится, я привлеку вас к ответственности за шантаж и вымогательство.

На другом конце провода слышался какой-то шорох, приглушенные препирательства, и наконец пьяный женский голос изрек:

– Согласны. Мы согласны.

– Я передам деньги с Аленой. Имейте в виду, что наш разговор записывался, – строго произнес Вяземский. – Маргарита, вам нужно лечиться от алкоголизма. Если надумаете, я найду клинику.

– Вы, господин Вяземский, с огнем играете. Вы удерживаете мою дочь возле себя.

– Я ее опекун на законных основаниях. Вас же лишили родительских прав, и вы теперь не имеете к Алене никакого отношения.

Препираться с нетрезвой Маргаритой дальше не имело смысла, и он положил трубку. Неприятный осадок от телефонного разговора преследовал его весь день. Остаток дня он провел в переговорах и на какое-то время отвлекся, забыв о растревожившем его телефонном звонке. Вечером он передал Алене деньги и попросил отнести их матери.

– Мне их сегодня нужно отдать? – удивилась она.

– Поздно уже. Завтра отдашь.

– Хорошо. Только зачем так много? – растерянно спросила она, заливаясь краской стыда.

– Просто отдай, и все.

– Они же их пропьют…

– Это уж как им будет угодно…

Алена помолчала, потом решилась спросить:

– Можно я отнесу им немного продуктов? Хочу сготовить обед.

– Можно, только не задерживайся, пожалуйста, – с тревогой в голосе произнес он. – Знаю, что ты ходишь к матери, и мне от этого неспокойно.

– Я недолго там буду. Ты не волнуйся.

Вечером, возвращаясь после работы, он позвонил Алене. Та еще находилась у матери, поэтому он заехал в Саперный переулок, чтобы забрать ее домой. Остановившись возле подъезда, он сделал дозвон, и Алена сразу вышла, направляясь к машине.

– Ты что, в подъезде стояла? – пошутил Вадим.

Она не ответила, а только отрицательно качнула головой. Он посмотрел на нее внимательно.

– Опять плакала? – мягко спросил он.

– Нет, – проговорила Алена, отворачиваясь к окну.

– Ален, если такое снова повторится, я вынужден буду ограничить твое общение с матерью.

– Я и сама пока не буду ходить туда. Пусть все успокоится. Она очень нервная сегодня… Вадим, прости ее, пожалуйста, за то, что она просила у тебя деньги.

– Ну, положим, она не просила, а требовала. – Он с улыбкой посмотрел на Алену.

– Тем более. Мне так стыдно. – Она закусила губу, чтобы не расплакаться, и снова отвернулась к окну.

– Ты здесь совершенно ни при чем, – спокойно ответил Вадим.

– Она тоже не виновата. Просто когда ей хочется выпить, она на все готова… Это сильнее ее, – со слезами проговорила Алена.

– Я все же поговорю с участковым. Надо что-то делать, – решительно произнес Вадим.

Алена просительно посмотрела на него.

– Не бойся. Я найду хорошую платную клинику. Все будет хорошо, не волнуйся.

– Я тебе верю, – прошептала девочка.

* * *

В конце лета Вяземскому удалось отправить Маргариту Гончарову на принудительное лечение от стойкой алкогольной зависимости. Два месяца спустя она выписалась из клиники и в первый же день отпраздновала свое возвращение домой. Деньги Вяземского пропали напрасно, не принеся никому пользы. Марго так долго праздновала, что забыла поздравить дочь с днем рождения, а когда вышла из запоя, она тем более об этом не вспомнила. Зато Вяземский об этом помнил, и пятнадцатилетие Алены отпраздновали впервые в жизни. Вяземский пригласил в кафе весь ее девятый «А» класс. Были шары, цветы, поздравления, подарки – все как у всех. Алена выглядела великолепно. Платье, купленное в Париже, сидело на ней безупречно. Молодежь весь вечер танцевала и с удовольствием развлекалась с помощью приглашенного аниматора. Праздник закончился, и Вадим забрал Алену домой.

– Как все прошло?

– Великолепно. Спасибо за праздник. Всем было весело, – грустно сказала она.

– Тогда почему таким невеселым тоном? – улыбнулся он.

– Жалко, что не было тебя…

– Котенок, я точно бы не вписался в ваш молодежный коллектив, – рассмеялся Вадим, глядя на нее. – Не грусти.

Она уткнулась ему лбом в плечо:

– Постараюсь, только без тебя было совсем не весело.

Глава 3

С той осени прошло два года. На календаре был октябрь две тысячи тринадцатого года.