Опекун для Золушки

– Много вариантов, ваша светлость: несчастный случай, странная болезнь, зверинец, который якобы обосновался в вашем подвале.

– Вот как ты обо мне думаешь.

– Вы – черный маг.

– Черный, значит… – Колючий блеск его глаз не сулил мне ничего хорошего, и я невольно пожалела, что была с ним искренна. – Чернее некуда, верно? – Пожала плечами, не зная, что ответить. – Порождение бездны, зло во плоти? – Я молчала, кусая губы, а он продолжал: – Что ж, Микаэла, не стану обманывать твои ожидания. Хочешь черного беспринципного злодея? Ты его получишь!

– Я не хочу! Вы меня не поняли…

– Правила игры меняются, моя маленькая пугливая мышка. – Обхватив одной рукой за плечи, он начал наклонять меня назад, нависая. – Не хочешь родить законного наследника, не беда – я признаю и бастарда.

– Я вообще не хочу рожать! От вас! – воскликнула в панике и задергалась, тщетно пытаясь вырваться из его стальных объятий.

– Упрямая, значит. Вся в мать.

Сейчас он пугал меня, как никогда раньше. Холодное бешенство светящихся глаз, кривая ухмылка на тонких губах… Я отчаянно хотела сбежать от него, разорвать наш зрительный контакт и избавиться от плена сильных рук, сжимавших мое тело, но у герцога были другие планы. Продолжая удерживать за плечи, второй рукой он обхватил мою шею под подбородком и чуть погладил. Не больно, но ощутимо. Я замерла, опасаясь, что этот жуткий маг от ласки перейдет к удушению. Слишком яростным был его взгляд, слишком властными действия.

– Не надо. – Вырвавшийся из горла всхлип походил на мольбу.

– Нет? – Ивар снова прищурился, наклоняясь ниже. – Я ведь черный маг, Микаэла, ты забыла? Вселенское зло в человеческом обличье. Такие люди не знают жалости, они берут то, что хотят. А я хочу тебя! – прошипел он мне в губы и впился в них поцелуем. Жестким, болезненным, подчиняющим его воле, лишающим собственных сил.

Я была против. Мысли вопили вместе с инстинктом самосохранения, что это чудовище мне не пара, но… тело предало, отзываясь на грубые ласки. Ладонь сама потянулась к его волосам, скользнула по гладким прядям, коснулась виска и очертила дрожащими пальцами контур мужского уха.

– Девочка моя, – выдохнул герцог, – глупышка. Кто же тебя так накрутил? – Он хотел продолжить прерванный поцелуй, но я резко отвернулась, пользуясь тем, что рука его переместилась с моего горла на плечо, сдвигая шелк.

Коснувшись губами щеки вместо рта, его светлость отстранился, несколько долгих секунд сверлил меня взглядом, а потом поправил халат и, не произнося ни слова, поднялся со мной на руках, чтобы, подойдя к кровати, бросить взбрыкнувшую ношу на скомканное покрывало, будто я не леди, а мешок с картошкой. Гелла, дремавшая на постели, испуганно мявкнула и скрылась в полумраке спальни, а Ивар, окатив меня холодным взглядом, заявил:

– Значит, так, леди Адамс. Поразмысли на досуге над тем, что я сейчас скажу. Мои слова о замужестве не были предложением, и твое согласие, как и возражения, мне вовсе не требовались. Ты маленькая сиротка, имуществом и жизнью которой распоряжаюсь я – твой законный опекун. И замуж выдать подопечную за того, кого сочту достойным, тоже в моей власти. Или не выдавать. Любовница меня вполне устроит.

– Нет! – Я попыталась встать, но он снова меня уложил, еще и сел рядом, прижав сверху рукой, чтобы не брыкалась.

– Думал поговорить с тобой про отбор, предостеречь и подсказать, как вылететь с него на первых испытаниях, чтобы не выставить себя на всеобщее посмешище и сохранить столь лелеемую тобой репутацию, но, полагаю, от черного мага ты советы не приемлешь. – Ивар неприятно усмехнулся. – Учитывая отношение к моему списку, и вовсе делаешь все наоборот. Так?

– Вы сами виноваты, – буркнула я, волком глядя на него.

– Конечно-конечно… крайний я, а ты белая и пушистая овечка, попавшая в мои сети.

Даже возразить нечего, так все и есть! Он паук, раскинувший паутину, поймавший жертву и теперь решавший, сразу ее съесть или сначала вдоволь наиграться.

– Ваша светлость…

– Ты дважды нарушила запрет, Микаэла.

– На что?!

– На «вашу светлость». – Теперь его улыбка казалась хищной. – А еще за тобой по-прежнему три поцелуя. Не рассчитывай, что я о них забыл.

– Но…

– Спи, мышка. – Герцог поднялся, оставив меня лежать в обнимку с подушкой, которую я неосознанно подтянула к себе. – Завтра у тебя сложный день. И да, отбор начнется в обед. Советую быть одетой и причесанной, потому что печать перенесет тебя в зал, где бы ты ни находилась. Впрочем, можешь поступить наперекор, тебе не привыкать. Уверен, зрители оценят и с удовольствием развлекутся за твой счет.

– Как вы сейчас? – выкрикнула я, обиженная его словами, тоном, поведением.

Ивар улыбнулся одними губами. Не дав ответа, он пошел к двери, которая послушно открылась, пропуская хозяина.

– Ваша светлость! – до скрипа стиснув несчастную подушку, воскликнула я.

– Три, – бросил герцог, делая шаг в темноту проема.

– Что три? – Я села, не зная, бежать за ним или остаться, сохранив крупицы гордости.