Опекун или что-то большее? (СИ)

— «Мы можем просто посидеть на диване и посмотреть какие-то фильмы? — парню не оставалось ничего, кроме как выполнить её просьбу. Но обойтись без подарка он не мог. Все-таки они уже стали достаточно близкими друзьями. Парень рассказал Василисе, что у него вроде как есть девушка, и Василиса искренне порадовалась за него.

Со временем она снова начала ходить на тренировки, куда её отвозил и забирал Фэш. Иногда, конечно, если был не занят, Драгоций просился остаться и посмотреть на тренировку. Ольга Михайловна уже знала о том, что случилось в жизни девочки, и была очень рада, что её любимую ученицу не отправили черт знает куда, хоть опекун, пусть и понравился ей, был очень молод. Как раз сейчас у Василисы закончилась тренировка, и с минуты на минуту должен был приехать парень.

— Эй, Огнева! — окликнул её писклявый голос Инги, её «врага». Она не считала девушку врагом, но та ясно дала понять, что дружить не намерена, и сама при всех назвала Василису своим врагом номер один. Поэтому девочке ничего не оставалось делать, кроме как развернуться от нее и сложить руки на груди. С ней, как всегда, была её свита, состоящая из Даши и Маши, её верных собачек.

Инга — шестнадцатилетняя блондинка с ледяными глазами. Она была достаточно высокой и имела немного лишнего веса, поэтому прыжки давались ей тяжело, и это стало еще одной причиной её ненависти к Василисе, ведь у той все получалось с легкостью.

— Что, Инга? — она окинула её ожидающим взглядом. А ведь девочка почти дошла до парковки, надо было выйти на минуту раньше!

— Как тебе живётся с опекуном? Он сильно тебя ненавидит? Ты испортила ему всю жизнь, ведь опека перешла именно на него. Нет, он точно каждый день говорит тебе, как сильно ты его раздражаешь! Он же, наверное, скоро тебя и из зала заберет? Ну да, чего ему тратить на тебя свое время и ездить туда-сюда? Кстати, он очень красивый. Дашь номер или, — она зловеще улыбнулась, Даша и Маша захохотали, Василиса же смотрела на неё из-под лба. — Или ты его не знаешь? Ну правильно, чего такому отбросу, как ты, знать номер такого парня, как он? Он же, наверное, выделил тебе раскладушку где-то в кладовке, а тут номер бы дал. Мне вот интересно, почему он все-таки забрал тебя? Может, думал попользоваться и выкинуть? Нет, ты слишком страшная, чтобы на тебя вообще кто-то посмотрел, — издевалась она. Василиса же начала считать про себя, чтобы не заплакать. Её слова резали по самому больному. Она ведь тоже думала, что испортила Фэшу жизнь.

— Ты закончила? — со всей ненавистью, которую она чувствовала к этой девушке, спросила Василиса.

— Мне интересно, — она обратилась к своей свите. — Ей кто-то позволял открыть рот? — учтиво поинтересовалась она. Её свита отрицательно помотала головами. — Так кто разрешил тебе, Огнева, открывать пасть? Когда тебе скажут, тогда будешь говорить. Теперь за тобой не стоят влиятельные мамочка и папочка, которые всегда заступятся за свою дочурку ведь та — слабохарактерная слабачка, никто, выскочка, ничего не умеющая, но которая хочет казаться крутой. Запомни: ты никто! И звать тебя никак! За тебя больше никто не будет заступаться или защищать, ведь мамочка и папочка скончались. Какая жалость! — без доли сожаления говорила Инга, упиваясь слезами, которые покатились по щекам Василисы, и она опустила голову, чтобы хоть как-то скрыть это. — Ты больше никому не нужна. Маленькая, бедная сиротка, оставшаяся без родителей и которая в скором времени будет жить на улице, — злорадство и гордыня насквозь пропитали её слова, Инга гордилась тем, что довела Василису до слез.

— Только если нас решат выселить, — вдруг раздалось за спиной Василисы, а Инга со своей свитой вздрогнули. — Что маловероятно, ведь квартира моя.

Фэш.

Я приехал на стоянку, но нигде не мог найти Василису. Обычно она ждала меня возле лавочки, но сейчас её там нет. Решив подождать её несколько минут, я вдруг заметил, как Василиса и еще какие-то три девочки, которых я, кажется, уже видел на какой-то из тренировок, о чем-то разговаривали. Точнее, говорила только одна. Василиса же опустила голову и слушала. Почуяв неладное, я вышел из машины и направился в их сторону.

—…ты больше никому не нужна. Маленькая, бедная сиротка, оставшаяся без родителей и которая в скором времени будет жить на улице, — первое, что я услышал, а затем тихий всхлип Василисы. За все время, что мы прожили в одной квартире, я ни разу не слышал, чтобы она плакала, только тогда, в первый день одна слеза прокатилась по её щеке. Все. И сейчас я был очень зол. Они довели Василису до слез. С этим следует разобраться.