Опекун (СИ)

Играть роль мышки было, скажем так, не самое приятное из того, чем Маринетт предпочла бы заняться прямо сейчас.

Появление злодея спутало карты и разрушило все её девичьи планы на сегодняшний день. Ах, как сладко он начинался … Замечтавшись, девушка чуть было не выпрыгнула прямо перед носом у Бражника, который, как настоящая ищейка, ни на шаг не отставал от заданного ей темпа. Даже пресловутая удача начинала давать сбой, словно выдохлась вместе с хозяйкой.

«Чёртов старик! На каких наркотиках ты сидишь? Надеюсь, что Нуар получил достаточную фору для восстановления, потому что я готова распластаться прямо посреди улицы. Боже…» — Маринетт бешено соображала, куда же еще она могла двинуться, чтобы оторваться от своего преследователя.

В несколько шагов преодолев площадь с фонтанами и разогнав своим появлением мерно расхаживающих по брусчатке голубей, Ледибаг выбросила свое йо-йо и взлетела на крышу старой ратуши. Сердце билось о рёбра, пульс зашкаливал, а каждый вдох буквально царапал горло. Прислонившись к прохладной поверхности стены, она отчаянно пыталась отдышаться.

— И долго мы будем скакать по крышам? — послышалось практически над самым ухом, заставив героиню издать позорный писк.

— Всё! С меня хватит, — махнула она головой и уперлась руками в слегка согнутые в коленях ноги. — Переговоры!

Мужчина вздернул брови, с интересом разглядывая еще совсем юную героиню. С её предшественницей ему не доводилось встречаться прежде, но он был наслышан от Нууру об одержимости прежнего владельца камня этой парочкой. Виктора мало волновали цели, которые ставил перед собой прежний Бражник. Он не был на него похож, его идеалы были неоспоримы, а действия пропитаны самыми лучшими побуждениями.

— Я слушаю, — скрестив руки на груди, спокойно произнес «злодей».

— Оу. Я… Эээ… — в голубых глазах читалось удивление. Она никак не рассчитывала получить согласие. — Почему ты выбрал путь мести? Разве этим ты исправишь то, что уже случилось?

— Юная Леди хочет пофилософствовать, — губы растянулись в улыбке. — Разве не в этом предназначение любого героя? Вступать в борьбу там, где бессильна полиция и высшие эшелоны власти?

— Складно говоришь, вот только месть не дает облегчения. Она лишь питает нашу злость, разрушая все доброе и светлое, что несомненно есть в каждом. Даже в тебе. Я вижу это.

Ледибаг выпрямилась и продолжила более уверенным и спокойным голосом:

— Ты тоже потерял кого-то?

— А вот это уже не твое дело, — пожалуй, излишне резко ответил мужчина, подтверждая догадку девушки. Еще час назад Маринетт и не подумала бы сочувствовать тому, кто столь безжалостно и хладнокровно обошелся с десятком людей. Но, здесь и сейчас, она могла разглядеть проблески действительно благородных мотивов за всей этой маской злости.

— Это ты был тем доктором, что напоил маленькую девочку чаем с печеньем и просидел с ней всю ночь, пока она оплакивала родителей… — не вопрос, а утверждение.

— Откуда ты… — серые глаза тронула легкая дымка, а суровое лицо на секунду стало мягче.

— Тикки, снять трансформацию! — Маринетт не могла объяснить этот поступок. Глупый, отчаянный, бессмысленный… Она должна была открыться ему, просто потому что почувствовала необходимость в этом. Битва лишь сделает сильнее его броню, в то время как искренностью можно добиться куда большего.

Алая вспышка пробежала по хрупкому телу, открывая пораженному мужчине истинное лицо бесстрашной героини. Молодое, усталое, с огромными небесно-голубыми глазами, заглядывающими прямо в душу. Над её головой закружило маленькое красное-черное существом, с ужасом переводя взгляд со своей хозяйки на недавнего противника.

— Это ты была той девочкой, — хриплый шепот сорвался с пересохших губ.

— Признаюсь, что не сразу узнала тебя. Но твои слова там, у госпиталя… Скажем так, паззл сложился. Я не забыла той доброты и поддержки, без которой от семилетней малышки не осталось бы ничего к рассвету. И уж точно я не дам тебе загубить это в себе, — тонкая ладошка осторожно дотронулась до лилового лацкана, накрывая небольшую брошь на его груди со стороны сердца.

— Меня уже не спасти. Я умышленно взвалил на свои плечи эту ношу. Я не хотел… — его голос задрожал, а плечи осунулись. — Я так устал видеть смерть. Я врач! Я поклялся спасать жизни, делать всё, что от меня зависит. Но как противостоять большим деньгам? Моя Молли… Моя малышка была такой красивой, обожала петь и всегда говорила мне: «папочка, я попаду в телевизор. Фея ведь принесет мне здоровое сердечко?». А я лишь кивал и ждал. Верил.

Мужчина уже не сдерживал слез, окончательно сбрасывая свою маску вместе с трансформацией. Лиловый квами запорхал рядом с ним, с грустью и сожалением смотря на своего хозяина. Маринетт подалась вперед и заключила теперь уже обычного человека в свои неуверенные объятия. Она хотела отдать ему частичку своего тепла и поддержки. Так же, как это сделал он сам когда-то.