Опекун

Аркадий захлопнул книжку и резко встал.

— Ненормальная! Где же она взяла сей трактат? — воскликнул он. Потом в очередной раз вздохнул и подумал: — Увозить ее отсюда надо. Иначе этот козел совсем ей мозги снесет.

— На физру не пойду. Скажешь физруку, что живот сильно разболелся, и я домой пошла. Ладно? — шепнула на уроке одна девочка другой.

— Скажу, конечно, — кивнула другая и, в свою очередь, сочувственно шепнула: — У тебя месячные?

— Нет у меня ничего, просто свалить надо.

— А… Завтра на днюху ко мне придешь?

— Дурацкий вопрос, конечно, приду.

— Кузнецова, Томилина, кончили трепаться. Перемена для этого есть, — раздался строгий голос учительницы.

Девочки замолчали, и дальнейший разговор продолжился после звонка в школьном коридоре:

— Я мальчишек пригласила, предки в конце свалить обещали, так что побесимся.

— А кто у тебя вообще будет?

— Ну, я, ты, Смирнова, Белошицкая и Ленка Ковалева из пятого «А».

— А эта-то тебе зачем?

— Да я с ней вместе английским занимаюсь. К учителю ходим. Мама велела позвать. Да она нормальная девчонка.

— Ну, твое дело. А ребята кто?

— Петька, Пуля, Джофри, Козел еще, его Шицик просила позвать.

— Белошицкой Козел нравится?

— Ну, да, раз просила. А тебе кого позвать?

— Да никого.

— А Пуля тебе не нравится? А то Петька попросил его пригласить, говорит, что он в тебя влюблен до смерти. Только я тебе ничего не говорила.

— Пульковский мне пофиг.

— А кто не пофиг?

— Да че-то все пофиг, — пожала плечами девочка.

— Так чего, Пулю не звать? — спросила Аня.

— Да нет, зови. Мне же пофиг, — усмехнулась Маша.

Сергей сидел в машине, стекло было опущено, рядом стояли двое мужчин. Лил дождь, один из мужчин держал большой зонт. Такой большой, что вода не попадала в открытое окно машины. Второй время от времени постукивал тростью по переднему колесу.

Мужчина с тростью говорил по-немецки, с зонтом переводил.

— Доктор сказал, что у девочки формируется комплекс Электры, хоть доктор и не любит этот термин, и употребляет его исключительно потому, что он знаком и понятен вам.

Доктор говорит, что вашем случае этот комплекс весьма причудлив и крайне необычен. Вам в этой архетипической ситуации отводится роль утраченного отца, а настоящий отец замещает властную, подавляющую свободу дочери мать.

Девочка проецирует свой анимус на вас и после стресса, пережитого в суде, блокирует свою психическую энергию. Результатом может стать страх принятия решений и совершения поступков. Еще: в будущем у девочки могут развиться проблемы с восприятием собственного тела и своей сексуальности…

Хлопнула пассажирская дверь, доктор замолчал на середине фразы, Сергей повернулся.

— Что это за дядьки? — спросила Маша, забравшаяся в машину.

— Ты их тоже видишь? — удивился Сергей, посмотрев вслед удаляющимся фигурам.

— Ну, да. Странные какие-то. Как из кино про Шерлока Холмса.

— Фиг с ними. Ты с чего сбежала? — Сергей протянул к девочке руки.

— С физкультуры, — ответила та, потянувшись к нему и подставляя лицо для поцелуя.

— Машка, ты чего такая мокрая? Зонтик дома забыла? — обнимая и целуя девочку, засмеялся Сергей.

— Я вообще его не беру. Люблю дождь.

— Промокнешь, простудишься, заболеешь и умрешь. Что я тогда делать буду?

— Тоже умрешь, что тебе еще останется?

— Маш, один зонтик и два трупа. Не слишком?

— Не-а. Слушай, книжку ты мне классную притащил. В ней есть хоть одно слово правды? Я почитала немного — обхохочешься.

— Про яды?

— Ну да.

— Аркадий не спрашивал, где взяла?

— Нет, он еще не видел.

— Положи где-нибудь на видном месте и выпиши на листочек рецепт попроще и попонятней.

— И посмотреть на выражение его лица, когда найдет? — девочка засмеялась.

— Типа шутка, — кивнул Сергей. — Ты голодная?

— Опять кафе? Придумай что-нибудь интереснее.

— Что, солнышко, можно придумать на полтора часа?

— Не знаю. Ты же взрослый.

— Хочешь в кино на мультики?

— Дурак, что ли?

— Машка! Где уважение?

— Я тебя не уважаю, я тебя люблю. Чувствуешь разницу?

Сергей улыбнулся и провел рукой по щеке девочки. Маша схватила его руку и поцеловала ладонь. Сергей руки не отнял, он взял руку девочки и по очереди поцеловал каждый пальчик, приговаривая при этом:

— Я тоже, очень, сильно, люблю, тебя.

— А давай убежим на фиг.

— Как колобки? — улыбнулся Сергей и снова прижал пальцы девочки к своим губам.

Маша откинулась на сиденье, посмотрела на Сергея, потерла руками свои виски.

— Жалко, что тебе больше не надо меня бить. Когда ты меня бил, было, конечно, больно, но и еще как-то странно. Приятно, что ли. Мне нравится это вспоминать.

Сергей поперхнулся, потом закашлялся.

— Не, Машунь, ерунда какая-то. Не вспоминай, пожалуйста. Это жуть была, у меня руки до сих пор трясутся, как вспомню.

— Жалко. Я бы еще согласилась.

— Машка! Перестань.

— А когда ты сможешь на мне жениться? Вроде в четырнадцать можно.

— Машунь, в четырнадцать только с согласия родителей.

— Он не согласится.

— Конечно, не согласится. Выкинь вообще это из головы.

— А без согласия в шестнадцать?

— Да, можно в шестнадцать, но нужны особые обстоятельства.

— Я знаю. Передача такая есть: «Беременная в шестнадцать», я все время смотрю.