Опер. Девочка на спор (СИ)

Медленно веду пальцами между полушариями небольшой высокой груди с темными острыми сосками к плоскому животу с капелькой пупка. Я вдруг кажусь себе слишком худой, бледной и какой-то нелепой. Как гадкий утёнок, который привык прятаться или в собственных страхах, или за слоями одежды: штанинами, длинными рукавами. Я давно так пристально и долго не рассматривала себя. И мне все еще не нравится картинка в зеркале.

Обычно я хочу слиться с природой, стать максимально незаметной для противоположного пола. А сегодня вдруг хочется взять свои краски и добавить этой бледной тени немного оттенков. Закрасить небольшой шрамик на животе от какой-то незначительной операции, проведенной в далеком детстве. И тот, что остался на коленке белой полоской. Придирчиво рассматриваю икры и щиколотки.

Резко выдыхаю и оборачиваюсь. Мне вдруг показалось, что за спиной мелькнул монстр из моих ночных кошмаров, словно напоминая мне, что я слабая, ничтожная девчонка, не способная защитить себя. А это обычный ворон прилетел на дерево под окно и перепрыгнул на ветви повыше.

Чокнутая. И зачем я Максу такая? Ответа у меня нет.

Взяв четки, подаренные Шаманом, плавно перебираю бусины, свободной рукой открывая шкаф и глядя на полки в тонах от белого к черному. Ничего яркого, броского, вычурного. Никаких бантов, рюшей, кружев. Джинсы, футболки, спортивные штаны и мотоэкипировка. Гардероб максимально близок к мужскому и раскрашивать себя мне нечем.

Надеваю удобное спортивное белье. Из всего мрачного выбираю белую футболку и к ней серые джинсы. Блин, да у меня и косметики нет. Карандаш для глаз валяется уже пару лет, если не больше. Я даже не помню, зачем его покупала.

— Попробовать? — спрашиваю у Тагги.

Пёс, высунув язык, виляет хвостом и ерзает пухлой попой по полу.

— Ладно, давай рискнем.

Тихо матерясь, с третьего раза подвожу глаза. Нахожу тушь и мажу пару раз по ресницам.

— Ого, — смотрю на свое отражение в зеркале в прихожей. — У меня правда такие глаза большие или я перестаралась с макияжем? — разговариваю с Тагиром.

Расчесываюсь, пытаюсь уложить волосы, но под шлемом они все равно помнутся.

— Для первого раза я крута, — улыбаюсь любимому собакену.

Все время сомневаясь в том, правильно ли я делаю, и откровенно волнуясь выходить на улицу в таком виде, шагаю за порог, потрепав Тагира между ушей.

У подъезда сталкиваюсь с «любимой» соседкой.

— Ой, вырядилась-то, — скрипит она. — Неужели мужика вместо собаки завела, наконец?

Игнорируя ее выпад, иду прямиком к мотоциклу.

— Я, между прочим, к участковому ходила, — не рискуя подходить ближе, сообщает она очень «важную» для меня новость.

Просто взять и пройти мимо — это явно не ее вариант.

— Заявление на тебя написала, — бухтит соседка.

— Рада, что у вас так много свободного времени, — седлаю мотоцикл и завожу двигатель. Газую под ее недовольным взглядом и шевелящимися губами, явно посылающими мне проклятья. Только я их не боюсь. Я давно в аду практически как дома.

Козырнув соседке ладонью, поправляю шлем и гоню в отдел. Макс и так сделал мне подарок, я действительно выспалась. Как никогда!

Перед нашим зданием непривычно много машин и незнакомые лица на крыльце курят, громко разговаривают, перебирают какие-то бумаги, которые треплет весенний ветер.

Загоняю мотоцикл на служебную парковку. Возвращаюсь ко входу и в дверном проеме сталкиваюсь с Настей.

— Ой, как хорошо, что я тебя встретила, — впившись в мое предплечье, тараторит она.

— Случилось что-то? — сдвинув брови к переносице, рассматриваю обычно самого светлого и наивного человека в моем окружении, а сегодня мрачного и растерянного.

— Я не знаю, — разводит руками Настя. — Вот если бы на меня поспорили, я бы очень сильно расстроилась. Это же как конфетку поставить или любимую вещь на кон.

— Насть, — беру ее за руку и отвожу в сторону от притихших мужчин, — давай еще раз, только медленнее. Кто поспорил? На кого или на что?

— Да на тебя же! — вскрикивает она, вновь привлекая к нам ненужное внимание.

Ерунда какая-то. Ни черта не пойму.

— На меня? — это даже произносить дико. Но от чего-то уже больно. Все мои защитные механизмы разом встают на дыбы.

— Ну да. Я же тебе о чем? Макс и Шаман на тебя поспорили, — разжевывает мне Настя. — Это так… так… — она не может подобрать слова.

Я могу, но у меня язык не поворачивается выражаться при ней столь нецензурно. Зато все сразу встает на свои места. Жестокие мужчины просто решили поиграть!

— Сволочи! Я думала они настоящие мужчины, а они… — всхлипывает жалостно и по-детски вытирает нос рукавом.

— Кто тебе сказал? — выдавливаю из себя, все еще пытаясь ухватиться за спасительную соломинку.

— Услышала от патрульных, когда мимо курилки проходила. Весь отдел уже знает…

Да сука! Что ж так больно?! И дышать невыносимо будто ребра сдавили корсетом.