Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности»

По широкой лестнице стали подниматься во дворец. Навстречу спускался молодой офицер конной гвардии. Чичерин раскланялся с ним, а когда поднялись выше, бросил через плечо:

– Знаете его?

– Никак нет, ваше превосходительство!

– Это Григорий Потёмкин. В большом фаворе у государыни.

Слышал о Потёмкине Андрей. Ходили слухи по городу, что в момент переворота поддержал Екатерину ещё совсем юный тогда конногвардеец Григорий. Вот и возвысила государыня офицера, впрочем, не его одного, братьев Орловых тоже. И питала особую любовь к гвардейцам Семёновского и Преображенского полков, на силе и штыках которых удалось сей переворот совершить.

Они вошли в большой зал, где сидели и стояли высокие чины. К Чичерину подскочил шустрый адъютант с аксельбантами, а запах – как из парфюмерной лавки. Андрею стало смешно. Чтобы скрыть улыбку, он стал глазеть на стены и людей.

На мраморном полу лежал огромный ковёр – настолько пушистый, что и шагов не слышно. Стены затянуты в красный шёлк, на банкетках с резными гнутыми ножками восседали важные чины. С потолка свисала огромная хрустальная люстра. Андрей почувствовал себя среди этой роскоши и великолепия маленьким и чуждым.

Ждать аудиенции пришлось долго. Адъютант подходил к важным господам и приглашал пройти к государыне.

Наконец очередь дошла и до Чичерина с его подчинёнными.

Адъютант распахнул половинку двухстворчатых дверей. Первым вошёл генерал, за ним – Лязгин, потом Андрей. Чичерин прошествовал куда-то в угол, поклонился. Лязгин и Андрей склонились тоже.

В углу, под балдахином, стоял на возвышении трон, на котором восседала государыня императрица. Белое лицо и руки выдавали редкое пребывание на солнце. Пышное платье скрывало фигуру. Возраста зрелого, но точнее сказать нельзя – на голове парик, веером обмахивается, всего лица и не видно.

– Ты что уставился на государыню? – прошептал Лязгин. – Глаза долу опусти.

Голос у императрицы оказался мелодичным и без акцента. А ведь говорили – немка. По-русски изъяснялась чисто, как славянка.

– Рада видеть, генерал. А пуще того – с известиями хорошими. День сегодня удачный. Как раз перед вами курьер был, сообщил, что Емелька Пугачёв, возмутитель казаков и татар, наконец-то пойман.

– Слава богу! – склонился Чичерин. – Многажды беды от него видели!

– Не о том сейчас речь. Подданные мои, что в городе проживают, наконец-то успокоились, узнав, что убийца и злодей, что женщин безвинно жизни лишал, пойман.

– Истинно так, ваше величество. Смею добавить, что при задержании моими людьми преступник был ранен и вскоре скончался.

– Хочу посмотреть на этих молодцев!

Чичерин отступил в сторону, открыв для обозрения розыскников. Лязгин и Путилов, сделав шаг вперёд, склонили головы. Никогда доселе никто из нижних чинов юстиц-коллегии не удостаивался чести аудиенции императрицы.

– Кто из вас злодея поймал?

Лязгин толкнул Андрея в бок, тот сделал шаг вперёд. Императрица благосклонно кивнула.

– Молод ещё, а выходит – умён и смел. Мне такие нужны. Чем генерал-полицмейстер наградил за службу верную?

Андрей обернулся на генерала.

– Три дня отдыха предоставил, ваше величество! – гаркнул Чичерин и покраснел.

– Да! За службу верную награждать щедро надобно. Какой чин носишь?

– Коллежского регистратора, государыня!

– С сего дня жалую тебе чин коллежского секретаря!

– Благодарю, ваше величество! – Андрей поклонился.

– А это кто? – Императрица веером указала на Лязгина.

– Начальник розыскной экспедиции, титулярный советник Лязгин, – бодро отрапортовал Иван.

– Хм, у такого молодца и начальник должен соответствовать. Жалую тебе чин надворного советника.

– Премного благодарен, ваше величество.

– И не токмо за заслуги ваши, хоть и за дело. Новую службу поручаю, затем и звала.

Голос императрицы стал повелительным, в нём появились жёсткие нотки.

– Фамилии ваши – Лязгин и Путилов – я уже не первый раз слышу. Граф Растопчин да князь Куракин премного довольны вашей службой были, не преминув упомнить о том на одном из балов. Но то – подданные мои. А теперь мне послужите!

Чичерин, Лязгин и Путилов склонили в знак повиновения головы и навострили уши.

– Не успели ассигнации появиться, как Ассигнационный банк с жалобой ко мне – мол, лживые бумажки хождение иметь стали. Непорядок! Фальшивые деньги устои государственные подрывают. Только с турками воевать закончили, как Емелька Пугачёв столпы государства сотрясать стал. Его споймали, так теперь с ассигнациями – беда! А это похуже Емельки! Поскольку вы лучшие, то вам величайше соизволяю и приказываю – найти злодеев, осмелившихся урон чинить государевым финансам!

Все трое поклонились и, пятясь задом, вышли.

– Вот это попали! – едва слышно сказал Иван. – Лживые деньги – это ведь Тайная канцелярия искать должна, только императрица, взойдя на престол, закрыла её.

– Хм, о чём это вы шепчетесь? – спросил Чичерин.

– О милости государевой, – нашёлся Иван.