Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности»

Андрей поднялся с колен. Ему услужливо подали сапоги. Он обулся. Затем ему помогли натянуть сюртук и накинули сверху пальто. Андрея начала колотить крупная дрожь, буквально – зуб на зуб не попадал.

Послышался крик. Из подворотни выбежала женщина без пальто, впереди неё бежал первый спасённый Андреем мальчишка. Женщина подбежала к собравшимся на берегу Фонтанки людям, и толпа расступилась. Она упала мальчишке на грудь и зарыдала.

– Чего ревёшь, дура! – сказал мастеровой из толпы. – Жив твой сын, неси его в тепло быстрее, раздень, разотри. Ему согреться надо, не то захворает.

– Живой! – обрадованно причитала женщина. Она подхватила мальчугана на руки и побежала к дому.

– Хоть бы спасибо спасителю сказала, – осуждающе шумели в толпе.

Люди стали расходиться.

Вскоре Андрей остался один. Надо спешить на службу, и так уже опоздал. А одежда мокрая – рубаха, брюки, исподнее. И в сапогах уже волгло.

Андрей перехватил извозчика, доехал да розыскной экспедиции. И сразу – к Лязгину.

– Здравствуйте, Иван Трофимович! Представляюсь по случаю прибытия из отпуска.

Лязгин внимательно оглядел Андрея.

– Так… Опоздал на службу и в таком виде…. Ты что, пьян?

– С чего вы взяли? – обиделся Андрей.

– Лужа потому как под тобой, а шинель сухая.

Андрей рассказал о происшествии на набережной Фонтанки.

– Эка, брат, к тебе злоключения липнут. Ладно, ругать не стану. Поступок геройский, две жизни спасти – это не фунт изюма съесть.

– Да я его и не ел никогда.

– Есть такая сушёная ягода, сладкая. Её с Кавказа везут. Вот что, езжай домой, переоденься в сухое. А ладно, возьму грех на себя: сегодня на службу не возвращайся, вещи да сапоги высуши и сам в тёплой постели согрейся. Ты мне здоровым на службе нужен.

– Вот спасибочки, Иван Трофимович.

– Иди. И помни мою доброту.

Обрадованный Андрей пошёл к Рыбневым. Всё равно запасных сапог, как шинели или пальто, дома нет, а у Рыбневых – печь, возле которой всё высыхает быстро, и перина пуховая – отогреться можно. Мокрая одежда неприятно холодила тело, и в сапогах уже хлюпало.

Василиса, увидев мокрого Андрея, ахнула.

– Чего случилось? В лужу упал?

– Если бы. В Фонтанке купался.

– Да кто же в здравом уме зимой и в одежде купается, – опешила Василиса.

– Мальчишки тонули, пришлось выручать.

– Ах ты, мой герой! Ты же мог погибнуть! – ужаснулась она. – Ну раздевайся быстрее, сушиться будем. Садись поближе к печи, грейся!

Василиса повесила шинель у горячей печи, натолкала в сапоги сена и – к теплу. Близко не ставила, потому как мокрая кожа скукожиться может. «Молодец, Василиса, понимает», – с удовольствием отметил про себя Андрей.

– А теперь снимай рубаху и исподнее. Сюртук тоже сыроват, и его подсушим.

Рубаху Андрей снял, а вот исподнее? Он взялся было за завязки и застыл в раздумье. Василисы он стеснялся. Вроде и переспали уже, а вот – неудобно как-то.

Василиса хихикнула:

– Я отвернусь.

Андрей и кальсоны снял, протянул девушке. Не поворачиваясь, Василиса сказала:

– Иди в свою комнату, ложись, грейся. Сейчас я тебе вина тёплого принесу. Мой тятенька всегда так делает, когда замёрзнет. Ложится в постель, попьёт вина тёплого, глядишь – утром здоров, даже не чихнёт.

Андрей, прикрывая руками причинное место, прошлёпал босыми ногами в знакомую комнату и юркнул под одеяло на перину.

Минут через двадцать вошла Василиса, она принесла в глиняном глечике тёплого вина, да много!

– Ой, куда мне столько! Я ещё опьянею! – запротестовал Андрей.

– И ничего, зато здоровым будешь. Пей!

Андрей, почти не отрываясь, выпил всё, едва перевёл дух. Тёплое вино согрело желудок, пробежало по жилам и ударило в голову.

– Голова закружилась, – признался Андрей.

– Это хорошо. Теперь спи. У меня дел по дому полно.

И Андрей провалился в сон. И то неудивительно: сегодня ночью не выспался после утомительной дороги, затем купание в ледяной воде.

Проснулся он от нарушившего тишину дома громкого мужского голоса и тяжёлых шагов. «С тобой потом говорить буду, иди к себе. Я покажу ему! Где он?» – гремел голос купца.

Дверь в комнату резко отворилась. Андрей с трудом разлепил глаза.

На пороге стоял рассерженный Нифонт. Принюхавшись и уловив винный запах, он ещё более помрачнел, прикрыл за собой дверь и грузно уселся на стул. Не спуская с Андрея сверкающих яростью глаз, он, тяжело дыша и качая головой, теребил бороду. Справившись наконец с переполнявшим его гневом, Нифонт резанул:

– Ну-ка, Андрей, объяснись. Мы оба из дома вышли утром. Ты на службе должен быть, а что я вижу? Ты в постели и голый, да ещё в винном угаре.

Тяжёлый взгляд Нифонта не предвещал для парня ничего хорошего. Неудобно Андрею стало. Присел он в постели, прикрыв наготу одеялом. Делать нечего – рассказал об утреннем происшествии и о том, что начальник экспедиции отпустил обсушиться.

Купец хлопнул себя по голове.