ОПЕР, или В городе нашенском

На выгрузку мы пришли в самый северный порт за Корейским проливом, со стороны Японского моря. Георг отправил нас домой на пароме, который раз в неделю бегает из Приморья в эту благополучную страну. Я, в принципе, доволен. У меня не осталось никаких обязательств, теперь я сам по себе – свободный человек. Георг, конечно, говорил что-то о дальнейшем сотрудничестве, но так вяло и неубедительно, что я понял: он отваливает навсегда, и мы в его планах не присутствуем. Зря он, конечно, это делает. Дома-то всё отлажено. Есть люди, есть чем заняться, а у него большой организаторский талант. Без Георга бригада просто развалится. То, что он сейчас делает, смахивает на элементарное предательство. Эти мысли бродят в моей голове, но их забивают другие, более важные, о скорой встрече с моей любимой женушкой, которая плачет в телефон и ничего толком от слёз сказать не может. Сейчас я проклинаю себя и клянусь, что больше никаких посторонних женщин не будет в моей жизни. Дай Бог нам только скорее встретиться. Сердце замирает, когда рисую в воображении картины одну круче другой: вот я её обнимаю и целую, вот несу на руках в постель, вот мы вместе плещемся в ванне. И ещё десятки подобных сюжетов сводят меня с ума. «Влип, Никола, угораздило же тебя так влюбиться», – нашептывает интуиция, которая меня редко подводит. И нарисованные в воображении картины – сплошной миф, мои неисполнимые желания. Конечно, будет и горячая встреча, и слёзы, и поцелуи. Первая после разлуки ночь будет лично для меня божественной, а вот уже на следующее утро начнётся обыденность, появятся какие-то дела, встречи, работа. И уже на следующую ночь моя любимая жёнушка откажет мне в близости, ссылаясь на усталость. Искренне будет недоумевать, зачем сегодня, если это уже было вчера и опять же искренне обидится на мои приставания. Мол, как это так, она же не хочет. Вот когда вспыхнет у неё желание, тогда всё и будет. Я понимаю, постельная любовь у неё далеко не на первом месте, такая уж физиология. Пугаясь своих мыслей, слегка обидевшись, буду мечтать снова о каком-нибудь дальнем путешествии. Прекрасно понимаю, пока моя любимая рядом, на расстоянии вытянутой руки, я не смогу завести любовницу, не смогу лечь в постель с посторонней женщиной. Обидно, но не будет совместного купания в ванной и не позволят мне носить себя на руках, так как, по мнению Вики, это всё пустые глупости. Но пройдёт всего неделя, и я буду счастлив, что мне уже никогда не надо покидать родной дом и любимую жену. Запутался я совсем, не знаю чего мне надо окончательно. Эх, мысли, вы мои мысли, никуда от вас не деться. Не отвлекает даже постоянная суета на этом грязном пароме. Каюта на шесть человек, провонявшая старым судном, большое количество людей, перегар и специфический запахом корейской лапши. Парни пьют, допытываются у меня, почему им босс ничего не заплатил. А я откуда знаю? Может он считает, что предоставил им шикарное путешествие, а за удовольствие какая может быть зарплата. Почему парни сами молчали, когда всё заканчивалось? По древней русской привычке надеялись, что кто-то за них решит? Не отхожу от парней ни на шаг. Боюсь, что в любой момент они решат сорвать злобу на совсем посторонних людях. Мне этого совсем не надо. Не стоит лишний раз светиться в милиции. Соседи по каюте, три мужичка из Сибири, возвращающиеся с корейских заработков, чувствуют скрытую угрозу. Пить отказываются, потихоньку линяют на палубу, чтобы вернуться в каюту глухой ночью, когда мои коллеги будут храпеть беспробудным сном. Скорее бы всё заканчивалось, скорее бы свалились спать мои парни, и я, наконец, останусь наедине со своими приятными мечтами о скорой встрече с Викой. Крики, постоянный лошадиный топот по коридорам, то песни, то жуткий женский визг. И только к пяти утра, наконец, все более-менее угомонилось. В каюте пьяный храп, думаю, мои спутники не оклемаются до прихода, который запланирован на десять утра. Иду на свежий воздух по заплеванным коридорам, пропитанным стойким запахом блевотины. Чтобы уснуть в таком помещении, надо пробыть на ногах не менее суток, измучить организм так, чтобы он адаптировался к скотским условиям проживания. Это мне напоминает общую камеру СИЗО. На палубе совсем не холодно, а на самой корме, куда не залетает встречный ветерок, просто комфортно. Я не смог вернуться в вонючую духоту каюты. Так до утра и прослонялся по верхним палубам. Потом приход, швартовка и долгое оформление. Три часа на автобусе, и вот, наконец, в шестом часу вечера родной город встал перед нами. Мы вернулись в родные края после долгих скитаний по свету. Сердце колотится. Скоро я буду дома, скоро увижу Вику. Это самая дорогая награда.