Опера доктора Дулиттла

Джон Дулиттл с Мэтьюзом осторожно выглянули из фургона. Полиции не было видно. Зато они увидели бульдога и овчарку из магазина Гарриса. Они гордо шествовали через лужайку, за ними шли О’Скалли, Скок и Тобби.

Джон Дулиттл вышел им навстречу.

— Здравствуйте, — приветствовал он их, когда собачья компания подошла к фургону. — Неужели этот ужасный человек посмел поднять на вас руку за то, что вы встали на мою сторону прошлой ночью?

— Еще как! — подтвердил бульдог. — Но мы с Джерри, — при этом он кивнул на молодую овчарку, — зарычали на него. У Гарриса храбрости нет ни на грош, он сразу же струсил и позвал на помощь соседа, такого же негодяя, как и он сам, чтобы выдрать нас плеткой. Кому хочется быть битым? Вот мы и ударились в бега. Гаррис бросился за нами, ругательски ругал вдогонку, умолял прохожих помочь ему, но мы убежали. Боюсь, правда, что он выследит нас и заявится сюда.

— К чему тревожиться заранее? — беспечно сказал Джон Дулиттл. — Как тебя зовут?

— Гриф, — ответил бульдог. — Так меня назвал еще мой первый хозяин, и с тех пор я не менял имя.

— Если Гаррис осмелится прийти сюда, — прорычал О’Скалли, — мы встретим его, как он того заслуживает.

Тобби и Скок тоже зарычали и показали белые острые клыки. Они были готовы защищать своих новых друзей

— Можешь на нас рассчитывать, — сказал Скок бульдогу и обратился к Джону Дулиттлу: — Господин доктор, Гриф говорит, что с удовольствием остался бы у нас.

— Конечно, — согласился доктор. — Джерри тоже может остаться. Правда, надо будет еще договориться с господином Гаррисом. А если он несговорчив и откажется продать вас мне?

— Да вы не беспокойтесь, господин доктор, — вмешался в разговор Мэтьюз Магг. — Даже если Гаррис подаст на нас в суд, мы отделаемся всего несколькими днями тюрьмы. Зато публика узнает о нашем цирке и валом повалит к нам. Лучшей рекламы и не придумать.

— Да, все это выглядело бы невинной шалостью, — грустно сказал доктор, — если бы я не ударил полицейского в нос. За взлом магазина нас, возможно, и не накажут слишком строго, но ни один судья не встанет на нашу сторону, когда узнает, что мы подрались с полицией.

— Господин доктор, — вдруг сказал Гриф, — прошу вас, впустите меня в фургон и закройте на минутку дверь. Мне хотелось бы сообщить вам с глазу на глаз кое-что о Гаррисе, вам это может пригодиться.

Джон Дулиттл провел Грифа в фургон и закрыл дверь. Остальные собаки — О’Скалли, Тобби, Скок и Джерри — стояли на лужайке и сгорали от любопытства: какую тайну откроет доктору бульдог?

Дверь оставалась закрытой добрых десять минут. Затем она открылась и О’Скалли услышал обрывок разговора.

— Как его зовут? — спрашивал доктор.

— Дженнингс, — отвечал Гриф, — Джереми Дженнингс, он раньше жил в Уайтчеппеле.

— Я запомню это имя.

Когда Джон Дулиттл сошел по ступенькам на лужайку, на крышу его дома на колесах опустилась большая стая дроздов. Они появились неожиданно, словно упали с неба.

Вожак стаи сел на плечо доктору и сказал:

— Мы хотели поблагодарить вас, господин доктор. Когда прошлой ночью нас вдруг отпустили на свободу, мы поначалу так обрадовались, что даже не спросили, кто же это сделал, — до того мы были измучены неволей. А сегодня утром дрозд, тот самый, что будет петь в вашей опере, рассказал нам, что двух его друзей из хора поймали накануне и продали в тот же магазин, где томились и мы. Но ночью их кто-то выпустил из клетки. «Это может быть только доктор Дулиттл, — сказал дрозд, — он, и никто другой». «Как же мы сами не догадались? — подумал я. — Будет невежливо с нашей стороны, если мы не поблагодарим доктора Дулиттла за доброту». Я собрал всю стаю, и вот мы здесь, чтобы сказать вам: «Спасибо, господин доктор».

— Не за что меня благодарить, — смутился Джон Дулиттл. — Я сделал только то, что должен был сделать. А вот и Гаррис! Сейчас начнутся настоящие неприятности.

Все оглянулись и увидели владельца магазина господина Гарриса собственной персоной. Он вошел в ворота цирка, завертел головой, заметил Джерри и Грифа и бросился к ним с поднятой плеткой. О’Скалли и Скок зарычали и преградили ему дорогу.

— Не вздумайте искусать его! — крикнул собакам доктор. — Так вы ничего не добьетесь, а только все испортите. Добрый день, господин Гаррис, — перешел доктор на человеческий язык. — Рад вас видеть.

— Что за наглость! — рычал в ярости Гаррис не хуже О’Скалли и Скока. — Он разгромил мой магазин, а теперь еще говорит, что день сегодня добрый и что он рад меня видеть) Вы — вор, господин Как-вас-там! Уж теперь-то вы не отвертитесь, я видел вас ночью и узнал! И я, и вся моя семья поклянемся перед судом на Библии, что именно вы забрались в наш магазин!

— Попридержите язык! — вдруг прикрикнул на расходившегося Гарриса Мэтьюз Магг. — А не то я огрею вас метлой!

— А вот и второй вор! — вскричал Гаррис, пропустив мимо ушей угрозу, и ткнул пальцем Мэтьюза в грудь. — Вы оба попались, голубчики! Я сейчас же иду в полицию! Какие еще нужны доказательства, если мои дрозды сидят на крыше вашего фургона, а обе мои собаки тоже крутятся вокруг вас. Чем вы их приманили?