Взгляды бойцов устремлены на командира. Готовые идти за ним, они ждут его команды. Может, офицерам такие приказы даются с трудом. Хотя и бывает наоборот: «пушечное мясо» буквально посылают на смерть, под шквал огня. По-разному бывает. А внутри небольших подразделений, отрезанных от командования по каким-то причинам, где «царь и бог — сержант», все происходит проще. Наверное, и потому, что не довлеет над бойцами вышестоящая власть, и действуют они по неписаному правилу: «Вышел в поле — действуй по-боевому». В общем, кто знает, тот поймет. А Чила знал и продолжение: кто не знает, тому объяснять бесполезно.
Николай Ильин намеренно затягивал паузу — но не для того, чтобы собраться с мыслями и оттянуть тот момент, за которым раздастся призрачный звук захлопнувшейся наглухо двери, а для того, чтобы ощутить ритм. И в этом замедленном темпе он нарастал с небывалой скоростью сверхзвукового самолета.
«Ну все, парни, пора», — мысленно обратился к товарищам морпех. Он поднял руку, сделал круговое движение над головой и опустил ее вниз: «Ко мне!»
Слон не оправдывал своего «грузного» позывного. Небольшого роста, но широкий в плечах, Алексей Мамонтов передвигался бесшумно — но как по скользкой поверхности: ногу ставил на всю ступню свободной рукой делал короткие резкие движения для сохранения равновесия...
Слон занял позицию справа от выхода и напротив командира. Сейчас оба спецназовца виделись как в зеркальном отражении: приняли одинаковую позу — стоя на колене и подняв стволы «калашей» вверх, глядя друг на друга. Различие было только в облачении: у Мамонтова не было головного убора, и он буквально по-черному светил вымазанной «сажей» и бритой наголо головой, стянутой полоской ткани.