Оперативный гамбит

— Значит, Шопино это тоже будем трясти! — заявляет Кузнецов. — Короче! Тебе придаются сейчас две группы СОБРа. С одной поедешь сам — тебе, наверное, лучше ехать в Ломоносов, а со второй отправится Платонов — на Петроградку, в «Агасфер». Составы групп сами определите. Выезжаете через полчаса. Согласуй с дежурным СОБРа место и время встречи. Кто на Большую Пушкарскую поедет — пускай заезжает сюда, а с ломоносовской группой встретитесь где-нибудь на Юго-Западе. Я еще пошлю пару ребят на «Юнону». Пусть возьмут шашлычника — будем здесь с ним тоже работать.

— Машин сейчас вообще нет, Виталий Борисович, — пробую канючить я.

— А где ваша?

— Андрей за экспертом поехал — вы же сами велели.

— Возвращай! — ВБ пропустил шпильку мимо ушей.

— Так это все равно только одна машина, — пожимаю я плечами.

— Тогда на своих поезжайте! Или на метро — мне все равно. Все, выезд — через полчаса! — И шеф удаляется к себе в кабинет.

Через тридцать минут мы на «десятке» Сашкиной пассии уже двигаемся в сторону Петергофского шоссе. Там, на пересечении с проспектом Маршала Жукова, нам предстоит встретиться с бригадой СОБРа и далее совместно следовать в Шопино для проведения силовой акции. Мы в данном случае — это я, Павлов и Удальцов. А Платонов с Филипповым остались пока в конторе — ждут Андрея и вторую группу силовой поддержки. Они совместными усилиями нанесут дружеский визит в «Агасфер». Обе акции решено начать одновременно, поэтому Сергей с товарищами будут ждать нашего сигнала — когда мы приедем в Ломоносов и будем готовы «входить» в Шопино.

До точки рандеву мы добираемся быстро, так что опять предстоит ожидание. Правда, на сей раз оно не будет длительным, да и Павлов догадался прихватить с собой газету, в которой обнаруживается неразгаданный кроссворд. Сашка достает авторучку и начинает «допрос»:

— «Крылатый» металл?..

— Алюминий, титан! — моментально откликается Удальцов.

— Нет, алюминий наверное — букв много! Если алюминий, то тогда на «Л» — столица Нигерии, а букв там…

— Лагос! — вновь выдает Коля, не давая Павлову договорить, сколько в этом слове букв.

— Лагос… — задумчиво повторяет тот. — Ну, пусть будет Лагос и алюминий… Тогда на «Н» по вертикали будет… российский киноактер, девять букв!

— Их много, — пожимаю я плечами.

— Давай дальше! — говорит Удальцов. — Потом к этому актеру вернемся.

Сашка на некоторое время замолкает, вписывая что-то в клеточки кроссворда.

— Э, ты чего там втихаря разгадываешь? — возмущается Николай.

— Я кое-что и сам могу отгадать. А для тебя вот: кухонная утварь для русской печи, пять букв, последняя «т»?

— Ухват!

— Может быть… Если ухват, то в актере на «Н» третья буква «х».

— Нахапетов! — выдает Удальцов после секундного раздумья.

Павлов озадаченно смотрит на кроссворд, а затем с оттенком удивления произносит:

— Подходит, кажется… Сейчас проверим! По горизонтали на букву «П» тогда будет… высокомолекулярное соединение?

— Полимер!

— Слушай, Колян! — с притворным возмущением говорит Павлов, убедившись, что «полимер» тоже точно вписывается в сетку кроссворда. — Почему ты такой умный? И как ты с таким интеллектом вдруг в милиции оказался?

— А вы знаете, что я заметил? — усмехается тот в ответ. — Что слово «умный» в негативном смысле: «больно умный», «чересчур умный», «умнее других, что ли» и так далее, можно услышать, пожалуй, лишь в ментовке и в армии. Мне всегда непонятно было: почему плохо быть умнее других? Бегать быстрее других, прыгать выше, стрелять точнее, в футбол или в теннис играть лучше других — это почетно. Целые чемпионаты в масштабе планеты устраивают. Пробежал быстрее других стометровку — и герой! А быть умнее других — это вроде как даже и позорно, что ли…

— Главное — не будь умнее начальства! — наставительно произнес Сашка. — Как Петр Первый говорил? Перед лицом начальства надо иметь вид лихой и придурковатый, дабы не смущать оное.

— Ну, с этим у тебя-то как раз в порядке… — бормочу я.

— От майора слышу! — парирует тот и снова утыкается в кроссворд. — Рассказ Конан-Дойля «Голубой…?».

— Кто голубой? — удивленно таращусь я в газету.

— Не кто, а что. Название рассказа: «Голубой…» что-то там.

— Карбункул! — отозвался Удальцов.

— Точно! — радостно подтвердил Павлов, пересчитав клеточки. — Я, кстати, этот рассказ читал. Это где мужик драгоценный камень украл, а потом в скульптуру Наполеона спрятал.

— Во-первых не в скульптуру, а в бюст, — уточнил Коля. — А во-вторых, ты путаешь. Карбункул гусь проглотил, а…

— Какой гусь?! Я тебе говорю, он этот камень увел и спрятал в Наполеона, когда его хотели сцапать, а потом стал этот камень искать и перебил всех Наполеонов, — не дал Сашка Коле договорить.