Оперативный гамбит

— Галина Евгеньевна! Вот тут сотрудники милиции интересуются продажей квартиры некоего… — Георгий Алексеевич берет со стола постановление, — …Гойхмана Михаила Борисовича. Здесь имеется адрес — посмотрите, пожалуйста…

Женщина берет бумагу, пробегает ее глазами и утвердительно кивает.

— Да, я помню эту квартиру. С клиентом был заключен соответствующий договор. Там сделка закрыта, деньги продавцу выплачены полностью. Занималась этим Лена Михайлова, а пакет документов, если надо, могу принести прямо сейчас.

— Будьте так добры, — кивает Мещеряков.

— Минуточку! — встревает в разговор Платонов. — А эта сотрудница, которая занималась материалом по данной квартире, сейчас здесь?

— Да.

— Я хотел бы с ней побеседовать… Прошу вас! — Сергей указывает на дверь Суриной, которая застыла на месте, нерешительно глядя на своего патрона.

— Проводите, пожалуйста! — снова кивает тот, и женщина в сопровождении Платонова покидает кабинет.

Некоторое время мы молча курим, а затем Мещеряков неожиданно обращается ко мне:

— Павел Николаевич! Мы могли бы с вами побеседовать с глазу на глаз? Я надеюсь, что ваш коллега… — Мещеряков переводит взгляд на Андрея Шилова, примостившегося на стуле в углу, — …сможет сам составить необходимый протокол?

— Мне нужны будут двое сотрудников фирмы в качестве понятых, — лениво замечает тот.

— Сергей Яковлевич вам их обеспечит. Прошу, Павел Николаевич! — Георгий Алексеевич жестом приглашает меня на выход.

Кабинет коммерческого директора агентства «Агасфер» выгодно отличался от кабинета генерального, причем не только размерами, но и прочим антуражем. Мебель здесь — более дорогая, на столе «навороченные» компьютер и письменный прибор, в углу на стойке подвешен телевизор с большим экраном. Но при этом — никакой безвкусицы! Кабинет делового человека, который знает себе цену и заботится о своем имидже, но при этом не собирается тратить денег на дешевую показуху. Собственно, все то же самое можно было сказать и об облике самого Георгия Алексеевича: ничего наносного, но, тем не менее, сразу понимаешь, про кого американцы говорят: «Он выглядит на миллион долларов». При этом хозяин кабинета держался естественно, с чувством собственного достоинства, без тени высокомерия или же, напротив, подобострастия, а просто предложил мне кресло напротив его стола.

— Я не хотел вести этот разговор в присутствии подчиненных. Думаю, что и вам интереснее будет переговорить с глазу на глаз — неофициально. Дело в том, уважаемый Павел Николаевич, что я немного представляю себе специфику работы наших славных органов, и, уж если РУОП занимается расследованием обычного убийства, то тут явно что-то не так.

— Вы хотите, чтобы я разъяснил, что именно?

— Если это возможно, — с едва заметной улыбкой кивает мой собеседник.

— А разве у вас в бизнесе принято раскрывать все карты? Как же, к примеру, коммерческая тайна, о которой вы же сами сегодня упоминали?

— В бизнесе как раз бывают ситуации, когда наоборот выгодно открыть конкуренту все карты.

— Ну, у нас особый бизнес… — развожу я руками.

Мещеряков на мгновение задумывается, а затем утвердительно кивает головой:

— Хорошо… Тогда я просил бы вас вот о чем. Не могли бы вы съездить со мной сейчас в одно место? Это недалеко — на Юго-Западе. Ваши коллеги, думаю, смогут закончить здесь все дела самостоятельно. А вас я потом привезу в любую точку города, которую вы назовете. Излишне, полагаю, говорить о том, что вашей безопасности ничто не угрожает — мы поедем вдвоем…

Я принял приглашение. Если вас, уважаемый читатель, обстоятельство сие удивило — вы не оперативник и никогда таковым не станете. Это ангелу возбраняется беседовать с чертом, а черт презирает белые одежды ангела. Опер же должен общаться с обоими и к обоим постараться подобрать ключик.

По дороге Георгий Алексеевич в основном молчал. Лишь когда мы встали в пробке перед Обводным каналом, он поинтересовался обстоятельствами убийства Михаила Гойхмана. Я рассказал практически все, что знал, — да там и знать-то нечего было…

Мы приехали на улицу Маршала Казакова. Зайдя в один из домов — стандартный «корабль» салатного цвета, вытянувшийся вдоль проезжей части на добрую сотню метров, — мы поднялись на лифте на последний этаж и остановились возле неимоверно грязной и обшарпанной двери. Мещеряков достал из кармана связку ключей, выбрал самый длинный из них, но не стал вставлять его в замочную скважину, а просто поддел им дверь, которая послушно отворилась.

— Прошу!

Я шагнул внутрь и оху… ммм… остолбенел то есть. Хотя остолбенел — совсем не то слово, поверьте…