Оперативный простор

Эх, мне бы бинокль… Не обязательно армейский, вполне сойдёт и театральный, благо у праздношатающейся публики имелись и такие – оказывается, прямо в парке давали платные театральные представления. Правда, билеты приходилось покупать не всем. Например, вход красноармейцам и матросам – бесплатный.

Я напрягся, как стрела – по дороге размашисто шагал уже знакомый мне чекист – латыш Маркус. С ним я совсем недавно столкнулся в поезде.

И что самое удивительное – Маркус не просто прогуливался, он уверенной походкой направлялся к Тарасу.

Вот оно как, поразился я. Гораздо сильнее я ожидал увидеть здесь Птахина. По моим прикидкам, именно он и был инициатором слежки. Появление Маркуса слегка обескуражило меня. Выходит, в мои расчёты закралась ошибка.

Чекист подсел к Тарасу, они пожали друг другу руки как старые знакомые.

Выходит, это жу-жу неспроста… ГПУ мутит здесь свою тему, а моё внезапное появление стало чем-то вроде камня, брошенного в воду.

И что у нас получается: Тарас – штатный или нештатный сотрудник, зачем-то внедрённый в военшколу. Вряд ли в ней пышным цветом цветёт бандитизм. Значит, снова политика, от которой нормальному человеку лучше держаться подальше.

Чем мне это грозит? Да вроде ничем, с этой стороны ко мне хрен подкопаешься. А вот у родственника вполне могут появиться дополнительные проблемы, если он и вправду замешан в какую-то мутную хрень.

Блин! Ну ведь мог же сразу догадаться, что чекисты зря клювом щёлкать не станут, за несколько лет своего существования они насобачились раскрывать все эти заговоры и у них повсюду есть свои люди. Работать контора умеет – чего у них точно не отнять.

И не хочется перебегать им дорогу и отнимать их кусок хлеба…

Пока латыш и Тарас что-то тихо обсуждали, я крутил в голове предполагаемый план действий.

Свалить отсюда втихую, пока не заметили. Но наступит завтра. И не удивлюсь, если возле меня закрутится какой-нибудь чекист, который будет путаться под ногами, пока не разберётся, что к чему.

А что если выйти и поговорить… Само собой, не вскрываясь по полной, просто рассказать, что пытаюсь помочь сестре, никаким законом это не возбраняется.

Здесь ко мне претензий со стороны конторы нет, я перед ними чист. Могут понять и простить.

Пожалуй, это лучший вариант. Правда, и влетит потом Тарасу от чекистского начальства – ну да сам виноват. Не берись за то, чего не умеешь.

Всё, сейчас выйду из-за дерева, свалюсь чекистам как снег на голову и поагитирую за советскую власть. Товарищ Маркус производил впечатление умного человека. Должен понять, что я не на стороне врага.

И тут моё сердце ёкнуло, когда я увидел, что на сцене появилось новое, уже ставшее мне хорошо знакомым лицо.

Преподаватель Птахин, тот, кого я первым ожидал здесь увидеть, тоже шёл по дороге и тоже в направлении скамейки, на которой сидели чекисты.

Неужели Вадим Борисович тоже конторский? Надо же, а ведь сразу и не подумаешь… Лично я сразу принял его за недобитка из бывших.

Эх, какой театральный талант погибает!

Что-то многовато сотрудников ГПУ на квадратный метр пространства… Уютней от этой мысли мне не стало. Скорее – наоборот.

Нет, пожалуй, подамся я отсюда, куда подальше. Не зря говорят, что первая мысль – самая верная.

Но только я успел сделать шаг прочь от дерева, как Птахин ускорился, резким движением вытащил из кармана револьвер, несколько раз выстрелил в чекистов, а потом побежал.

Глава 21

Звуки оркестра частично заглушили выстрелы, паника поднялась не сразу.

Я сработал на рефлексах. Мозг ещё не успевал понять и оценить обстановку, как ноги сами понесли меня к скамейке с чекистами.

Тарас был «готов» – одна из пуль попала ему в голову. А вот Маркус ещё находился в сознании. Увидев меня и узнав, он прошептал почему-то без капли удивления:

– А, Быстров… Не дай ему уйти.

Тут силы окончательно покинули его, он провалился в забытьё.

С револьвером наперевес я погнался за Птахиным. Он не успел далеко удрать, я видел, как впереди мелькает его гимнастёрка.

Позади закричала женщина:

– Спасите! Убивают!

– Ой, мамочки! – А это уже ребёнок. Судя по голосу – девочка.

Ох, не повезло тебе, родная, столько всего пришлось насмотреться…

Откуда-то сбоку, выскочил взмыленный милиционер – полный дядька лет сорока. Он тяжело дышал и не мог перевести дух. В погоне за Птахиным толку от него будет мало.

– Там, – крикнул я, указывая стволом направление, – раненный и убитый сотрудники ГПУ. Окажите помощь.

Милиционер признал во мне своего и старшего, молча кивнул и посеменил к скамейке.

Хорошо, когда ты молод и полон сил. Бег изматывает не так сильно, как в пятьдесят, особенно, если ты несёшься на пределе и понятия не имеешь, сколько ещё продлится этот безумный кросс.

Я неуклонно догонял Птахина. Тот всё же был постарше, и не похоже, что злоупотреблял физкультурой.

Ещё немного, и я уже мог бы взять его на прицел, вот только обилие гражданской публики мешало. Худший кошмар для опера во время задержания. Так бы и снял гада, да страх, что пострадает совершенно посторонний человек, заставляет стиснуть зубы и бежать.