Оператор моего настроения (СИ)

Его голос хриплый ото сна и того, что я вытворяю, звучит лучшей музыкой для моих ушей, а ладони, накрывшие грудь, только подстегивают продолжать, сжимаясь в такт движений. Как же я соскучилась по тебе, мой глупенький мальчик. Вскрикиваю от слишком резкой смены позиции и смеюсь, обвивая ногами бедра Макса. Он все же срывается со своих стопоров и теперь мне приходится принимать навязываемый ритм. Тягуче-медленный, выматывающий нервы и срывающий первые стоны наслаждения. Я кусаю губы и плечо Макса, чтобы не перепугать соседей своими криками, но они все же рвутся из горла вперемешку с подстегивающим:”Еще! Хочу больше, тебя хочу больше, отдай мне всего себя!" Недовольно дергаю ногой, когда он замирает и смеюсь, услышав виноватое:

— Еля, не торопи, пожалуйста, и не дергайся, я сейчас кончу.

— Глупый, просто сделай это, только не останавливайся. Боже!

От резкого толчка я буквально слепну и после следующего уже не слышу ничего, кроме нарастающего гудения внутри меня. Оно надвигается подобно лавине, все ускоряясь и набирая силу, а когда Макс буквально вдавливает меня в постель, шумно выдыхая в шею, окончательно сносит, унося за собой. Я кричу, впиваясь ногтями во влажную от пота спину, прижимая плотнее к своей груди его грудь, чтобы ухающее в ней сердце услышало мое. А оно вопит, задыхаясь от восторга, что мне не тридцать два, а двадцать с крохотным хвостиком опыта! Что у меня есть мальчик, от которого я беременна и для него я всегда буду единственной и самой главной в жизни! Боже, как я могла не слышать его? Почему решила отказываться от этого счастья и считать ошибкой?

Макс смеётся, когда я брызгаю в его сторону водой, а для меня этот смех выписывает ещё одну строчку в списке идеального мужчины. Все так, как и должно быть. И плевать, что ему двадцать три. Эта ванна на двоих и пьяное послевкусие от поцелуев не требует паспортов и не смотрит на разницу в возрасте. Сейчас мы — два подростка, дорвавшихся друг до друга, и дальше будет только лучше. Я чувствую, что будет и хочу, чтобы он знал все.

— Макс, — перехватываю его ладонь с шапкой пушистой пены и разворачиваюсь в ванной так, чтобы видеть его лицо. — Можно две минуты серьезности?

— О'кей, — кивает, а сам сгребает побольше пены и громоздит ее себе на голову. — Я сама серьезность.

Меня разрывает от смеха и, поддавшись порыву, делаю себе похожую шапку, отфыркиваясь от текущей в глаза пены:

— Все. Теперь мне можно сказать?

— Конечно, Еля.

— Только дослушай и не перебивай.

— Обещаю, — поднимает вверх правую ладонь, а я не знаю с чего начать и, вдохнув побольше воздуха, вываливаю скороговоркой:

— Я беременна не от Рокотова, а от тебя Макс.

— Еля!? Елечка! — разбрызгивая воду, Максим, пытается придвинуться ближе, но в тесноте ванной это практически нереально сделать. — Еля, это правда? Ты уверена?

— Абсолютно.

— То есть я… а мы… Еля! — схватившись за голову, смотрит на мой живот и спрашивает дрожащим голосом. — А то, что мы с утра… Это ведь ничего для малышки? Еля, скажи, мы ведь не сделали ей плохо!? Еля! Елечка, что ты ржешь!? Ты можешь мне ответить? Еля!!!

Только я никак не могу успокоиться и хохочу от паники в его голосе и такой странной реакции, а Макс уже чуть ли не орет, требуя ответить, что с нашей малышкой не случилось ничего страшного.

— Глупый, с ней все хорошо.

— Точно?

— Макс, я врач.

— Еля, ты ветеринар!

— И что!? Хочешь сказать, что я понятия не имею что заниматься сексом во время беременности можно, если нет противопоказаний!? Думаешь, я настолько безголовая!? — я завожусь с пол оборота и уже рычу, не понимая рад Макс или нет, а он выдыхает и начинает хохотать, как припадочный, доводя меня до бесячки. — Что смешного!?

— Еля, — мотает головой, — Елечка!

— Что!?

— Я люблю тебя, Еля! Как же я тебя люблю…

Признание звучит, словно гром среди ясного неба. Признание, от которого сердце гулко ухнуло и понеслось вскачь. Я смотрю на губы Макса, а они все повторяют "люблю", с каждым разом звучащее увереннее и тише, но для меня хватит и шепота, чтобы услышать. Любит… Мой глупый мальчишка… Всхлипнув, тянусь к его рукам, кутаюсь в них и сквозь слезы пытаюсь сказать, что все нормально, что это из-за беременности, а не из-за него. И таю, чувствуя на макушке успокаивающий шепот целующих губ:

— Елечка, моя любимая Елечка… Еля… Моя Еля…

— Ты рад? — спрашиваю, заглядывая в глаза, и расплываюсь в неге, услышав негромкое, но абсолютно уверенное:

— Да.

Ворох пакетов на кухне и гора продуктов на столе, от вида которых я хохочу, но киваю, соглашаясь с тем, что мне никак без творога, сметаны, фруктов и ещё миллиона полезного для малышки. Ушел за молоком для каши, а вернулся, скупив все, что только можно, и ещё клубнику на сдачу.

— Я что-то забыл? — Макс лихорадочно перебирает коробочки и пакетики и хлопает себя ладонью по лбу. — Фак! Молоко! Еля, я сейчас сгоняю! Пять сек!

— Если только молоко. Притащишь ещё что-нибудь, заставлю съесть. Все, что купишь и то, что уже купил!

— Еля, тебе нужны витамины…