Операции советской разведки. Вымыслы и реальность

Гуревич и Треппер также показали, что в шифре, которым они пользовались, отсутствовали условные сигналы на случай работы по принуждению (?! — В. Ч.). Это обстоятельство не давало им возможности сообщить РУ о вербовке их немцами и использовании их в радиоигре с РУ. Следует также указать, что РУ требовало беспрерывной и продолжительной работы радиостанций, что облегчало (немецким) контрразведывательным органам пеленгацию и ликвидацию радиостанций. Так, радисты группы Андре в Париже находились в эфире беспрерывно по 16 часов.

Арестованный агент Радо (Дора), работавший в Швейцарии, показал, что провал возглавляемой им резидентуры в Швейцарии начался с ареста радистов Эдуарда, Мауд и Розы, которые, по всем данным, были запеленгованы швейцарской полицией. Установить нахождение указанных радиостанций, как показал Радо, путем пеленгации особого труда не составляло, так как волны, на которых работали радиостанции, и их позывные РУ не менялись в течение двух лет. При этом, по требованию РУ, работа на радиостанциях проводилась каждый день, а сеанс работы длился от двух до шести часов беспрерывно.

Наряду с этим РУ часто требовало повторения уже переданных в Москву телеграмм. В связи с этим радисты вынуждены были создавать архив уже отправленных радиограмм. При аресте Хемница и Германа немцы нашли у них ряд копий отправленных шифровок.

Арестованные резиденты Гуревич, Радо и другие показали, что на неоднократные их просьбы дать конкретные указания по тому или другому вопросу Разведывательное управление ограничивалось молчанием. Так, Гуревич по этому вопросу показал:

«Когда Отто принял решение передать мне бельгийскую резидентуру и стал ее передавать в присутствии представителя РУ Быкова, я отказался ее принимать и указал, что Отто неправильно информирует РУ о работоспособности бельгийской организации, и просил Быкова по прибытии его в Москву доложить начальнику РУ о действительном положении дел в Брюсселе. Я обрисовал Быкову полную картину бельгийской организации, которая должна была привести, по моему мнению, к провалу. Кроме того, мною было также послано в РУ письмо, в котором я указывал, что принцип вербовки, допущенный Отто, для нашей организации является ошибочным, что не следует полностью вербовать наших работников за счет еврейской секции Коммунистической партии Бельгии, что наличие в нашей организации людей, которые по их личному положению должны уже нелегально проживать в стране, увеличит только возможность провала. Это я подтвердил и Быкову. Несмотря на это, никаких указаний от РУ в части работы нашей группы в Бельгии не последовало…»

Центральный аппарат внешней разведки НКВД-НКГБ и его берлинская резидентура Корсиканца-Старшины допустили не меньше ошибок, чем Разведуправление Красной армии и подведомственные ему нелегальные структуры в Германии, Бельгии, Голландии, Швейцарии и Франции. Оперативники с Лубянки, так же как их коллеги со Знаменки, не сумели вовремя создать надежную радиосвязь со своими подпольщиками в Берлине. В результате Корсиканец и Старшина со своей разветвленной агентурной сетью после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз не могли передавать в Москву важную информацию о том, как реально развертывается молниеносная война против Советов, какие изменения германское Верховное командование внесло в первоначальные оперативные планы, какие потери понес вермахт в первых сражениях на Восточном фронте. Центр потерял управление этой бесценной информационной точкой и не смог контролировать ее деятельность.

Из-за этого члены резидентуры, не желавшие сидеть сложа руки, занялись активной антифашистской пропагандой, нарушая при этом элементарные правила конспирации, что способствовало провалу важной структуры внешней разведки.

Отсутствие устойчивой связи с берлинской резидентурой вынудило руководство разведслужбы НКВД воспользоваться возможностями своих «военных соседей» — Разведывательного управления Красной армии. Фактически это был единственный шанс для Лубянки. В этом не следует упрекать ее руководство. Но шефы внешней разведки допустили новую ошибку. В их шифрорадиограмме, переданной Разведуправлением в брюссельскую резидентуру, были названы настоящие имена и фамилии Корсиканца и Старшины и подлинные адреса, по которым они проживали. Чего, понятно, никак нельзя было делать.

Ведь все радиограммы «Красной капеллы» перехватывались гитлеровской контрразведкой. Когда в декабре 1941 года брюссельская точка провалилась, ее радисты и шифроматериалы попали в руки гестаповцев, которые через полгода сумели прочитать злополучную радиошифровку и приступили к масштабной ликвидации «Красной капеллы».