Он говорил громче, чем было необходимо, и делал это специально, чтобы слышал не только майор, но и высунувшиеся в люки командиры других бэтээров. Ему внимали и, главное, верили, что слова министра обороны единственно правильные – Пахомов видел это по глазам. Пси-блокираторов было выпущено не так много, и о том, чтобы снабдить ими армию, не могло быть и речи, так что голос сирены действовал безотказно. Придумать бы еще, куда выводить этот злосчастный полк – на север нельзя: там, где прошла Странница, аномалий должно быть как грибов после дождя. На восток – тоже, там уже все плохо, на западе плохо станет вот-вот. Так что остается? На юг? Через всю Москву?
– Мне нужен командир полка. Срочно! – отчеканил своим
Голос сирены действует и по телефону, и через телевидение, и по радио, но все же наиболее эффективен он при прямом контакте. Майор, конечно, связал Пахомова с комполка Свиридовым, но связь была посредственная, с треском и шипением – верный признак близости аномалий, поэтому министр обороны решил перестраховаться. Встретились примерно на полпути между головным и полковничьим бэтээрами. А встретившись, Пахомов понял, что беспокоился зря: Свиридов уже проникся.
Все аргументы очевидны, и нет смысла повторять их – этот полковник и весь его полк уже готовы выполнить все, что бы ни сказал министр, поэтому Пахомов сразу приступил к главному – плану действий:
– На север путь отрезан, так что двигаетесь на юг, но не через самый центр, а огибаете его по Садовому кольцу – оно сейчас свободно, новости всех напугали. Не задерживаетесь нигде и как можно скорее покидаете город.
Но у полковника Свиридова все же нашлись вопросы:
– А президент, правительство? Может, помочь выбраться им?
– Они уже выбрались и, по моим расчетам, должны сейчас находиться в одном из бункеров судного дня. – По крайней мере, Пахомову очень хотелось верить, что так оно и есть.
На лбу полковника выступила крупная испарина.
– Даже так?
– Именно так. Все очень серьезно. Поскорее выводите полк из города на «чистые» территории южного Подмосковья. Не задерживаетесь ни по каким причинам, эвакуацией гражданских не занимаетесь – разве что кого-то можно просто посадить на броню. Поймите главное: само ваше присутствие в городе для гражданских опасно. Психотропное воздействие сводит с ума, но безумный гражданский, вооруженный максимум кухонным ножом или топориком для рубки мяса, и безумный солдат с автоматом, гранатами и на бронетранспортере – это очень разные уровни проблемы. О полке безумцев я вообще молчу. Надеюсь, все понятно?
– Так точно, товарищ министр обороны! – полковник только что каблуками не щелкнул.
– Очень хорошо! Тогда…
Сигнал переносного устройства спецсвязи не дал Пахомову закончить. Он сделал знак Свиридову подождать и отступил на несколько шагов.
– На связи…
Директор АПБР Дмитрий Владимирович Ладыгин чувствовал себя в высшей степени неуютно. Настолько, что ему даже пришлось выйти из вертолета и начать прохаживаться – это был его самый эффективный способ успокоить нервы. А нервничать было из-за чего. Ладыгин сделал на министра обороны большую ставку, а тот начал с очень спорных и рискованных действий. Аномалии приближались, время шло, и с каждой минутой угроза захвата врагом пусковых шахт ядерного оружия и бункера с центром управления запуском ракет становилась все более реальной. Да, тут все не так просто, остается вопрос с тремя ядерными чемоданчиками и с кодами запуска, но директору АПБР, как, впрочем, наверное, и никому из людей вообще, не был известен предел возможностей Сеятелей. Иди речь о террористах, принадлежащих к роду человеческому, Ладыгин нервничал бы в разы меньше. Ну а кроме того, с министром пришлось отправить единственного щитовика: способности сирены – это, конечно, хорошо, но не гарантия сохранения его жизни. Мало ли что может случиться, однако опасность потери единственного сувайвора во власти трудно было переоценить. Вот только теперь с самим Ладыгиным остались пьющий жизнь и сверхбыстрый. Он запоздало пожалел, что не захватил с собой второго щитовика – под прикрытием силового экрана ему было бы куда как комфортнее.