Операция "Драконьи яйца"

— Ну… Маргнек! Ну… Что ж вы все?! — Марий смял тканую карту, промокнул ей лоб и посмотрел на Сешеня в упор, испытывая одновременно восторг и досаду, — Минус одно поколение… Да Батишек описается от восторга! Великая Бездна! А вот хрен ему! — Марий скрутил здоровенную фигу, злорадно потряс ей в воздухе.

— Так он тебя и не спросит, — Моравицкий откинулся в кресле и прикрыл глаза.

— Как это не спросит? Император я или кто?

— Знаешь, иногда я думаю, что венец на тебе подменили, — издевательски отбрил его Моравицкий.

Мария толкнуло в грудь привычной, застарелой болью, но он погасил её, не давая ни во что развиться, в этом он был мастер, да.

Надоело всё.

Устал он от этого контроля. И от ответственности тоже устал. Ни выходных у него, ни отпусков, ни нормальной личной жизни!

А она всем нужна. И императорам особенно! Им вообще этой личной жизни должно полагаться с телегу! Три телеги! Караван телег! А он одну отравительницу никак приручить не может. Второй десяток лет уже пошёл.

Кругом обман и надувательство! Даже в штампованных стереотипах!

Марий наклонился к Сешеню ближе, прищурился.

— Что если так? Если правда подменили. Хочешь на моё место? Хочешь?! — спросил глухо, но так, что хрустальный кувшин с водой на столе дрогнул, расплескав воду, а пламя в камине съёжилось и притихло. Он едва смог поймать волну силы, прежде, чем она расколотила бы всё вокруг, и выплеснулась на Сешеня.

Иногда накатывало так, что хоть вой. И бросить бы всё … к мышам. Ведь как было раньше свободно, просто. А потом бабахнуло. Венец этот. Сначала его накрыло бешеной страстью, он даже не понимал тогда, к чему. Потом страсть сменилась невероятным ощущением собственного величия. Марий невесело усмехнулся, и по сей день полагая, что чувство было заслуженным. А потом тщеславие поистёрлось, амбиции утихли… он опомнился, когда в его отношении к миру и силе стала пробиваться заметная спесь.

Испугался.

Прогнал всех, кто рядом был, кто сам того не желая, поспособствовал. И едва один не остался. Благо друзья остались друзьями.

Друзьями ли?

Император вгляделся в Моравица потемневшими провалами глаз. Сешень дёрнулся, словно бы от удара.

— Продолжай в том же духе, если хочешь, чтобы я тебе врезал, — просипел князь, вцепившись в подлокотники кресла.

Марий в ответ глубоко вдохнул и выдохнул, устало потирая лицо, пряча за этим нехитрым жестом неловкость.

— Как она? — спросил у Сешеня наконец.

Тот с усилием качнул головой. Марий подумал, что в этот раз всё-таки перегнул палку. Было очевидно, с какой жаждой император ждёт от него новостей, но Сеш, очевидно, решил отыграться за силовой выплеск и тянул с ответом.

— Ты меня сюда вырвал, а мне отсюда моего просевшего контура не видно, — Сешень хлопнул ладонями по резным подлокотникам кресла, — Всё! Домой хочу! — Это только ты раньше меня узнаёшь, что в моём хозяйстве происходит…

— Не увиливай, — строго оборвал его Марий.

— Да что ей-то сделается? Вот уж кого точно отравить невозможно, — Сеш остановил пытавшегося что-то вставить Мария поднятой вверх ладонью, — Именно поэтому я думаю, что происшествие с самогоном не имеет ничего общего ни с замком, ни с тобой, ни тем более с обиженными на нас тёмными.

— А вот это напрасно, — проворчал Марий. Сейчас ему казалось, что всё связано со всем, и сила толкалась внутри, требуя действия. Ему срочно требовалось что-нибудь присвоить, спалить или разрушить. — Кто-то придушил агента тёмных в тюрьме. И этот "кто-то" из наших, — добавил тяжело. — Тёмные давно что-то затевают, готовятся к чему-то. Им явно помогает кто-то внутри страны. Павен только что свежую сводку прислал.

— Батишек..? — одними губами спросил Моравицкий.

— Делает ставку на лишённых магии.

— … и гильдии…

— Это выгодно.

— А если…

— Руками людей истребили драконов. Теперь, вероятно, хотят истребить магов.

— …А это выгодно уже не гильдии, — подвёл очевидную черту Моравицкий. — Мы слишком долго отмахивались от этих волнений. А ведь о том, что маги притесняют людей, давно болтают по тавернам.

Марий точно ни от чего не отмахивался. И проект выведения драконов тому яркое подтверждение.

— Не просто болтают. Уже и о том, что маги их жизни угрожают, во всю говорят. И классовое неравенство детей магов и лишенцев сюда же приплетают, ущемление прав и возможностей немагов. И вообще, им не нравится понятие «лишенцы». Они хотят называться «чистокровные» или «истинные».

— Я б поспорил, — проворчал Сешень.

— И никакая поддержка империи их не убеждает ни в равенстве, ни в правах. Зерна раскола посеяны. Чем больше я им дам, тем больше они будут требовать, пока не уничтожат меня.

— И себя…

— Есть сведения, что лишённые магии начали вооружаться.

— Сами?

— А то! — хохотнул Марий. — Три поставки ружей на границах перехватили, а сколько ещё мимо нас прошли?

— Север? Запад? — Сеш не в шутку встревожился.

— Запад. Кавешич-то намертво стоит. Пока. Пока дети целы, стоять точно будет, — Марий уставился в совсем погасший камин, прикидывая, кого перекинуть на северную границу. — Ты говорил, что третий контур выдержит…