Операция "Эйва" или новые злоключения Ло'ака.

Синяки от мячей на теле Ло’ака зажили достаточно быстро. С одной стороны, это было во благо, ибо к окончанию дневных занятий он уже с трудом находил удобное положение, дабы пульсирующие болью кружки отметин не мешали слушать учителей. Однако с исчезновением сиреневых пятен пропал и шикарный повод уединяться в своей комнате с Реей, которая каждый вечер наносила на его тело мазь, попутно рассказывая ему о жизни своего клана. Каждая медицинская процедура неизменно заканчивалась долгой серией страстных поцелуев и ласками, но «к сладкому» влюбленные переходить не спешили, ибо в дверь периодически заглядывала голова цербера, именуемая Аонунг. Брат рифовой, казалось, уже смирился с тем, что сердце его сестры выбрало себе мужчину, но ежевечерние звонки матери, напоминавшей каждый раз о его «братском долге», вынуждали парня держать ситуацию под контролем. Са’ра, негласно наблюдая за Нунгом, старательно информировала парочку о предстоящем визите по браслеткому, и те успевали принимать благочестивый вид пред «внезапным» появлением инспектора. Аонунг вовсе не был дураком и, видя опухшие от поцелуев губы сестры, пылающие от смущения щеки и ее горящие глаза, сознательно делал вид, что все происходит в рамках приличия, а сам подсознательно завидовал Рее, вспоминая вкус губ и податливость тела Нан’ти, по которой сильно тосковал.

Так что в пятницу, накануне групповой поездки девятого и десятого классов в музей, Ло’ак разочарованно валялся в своей комнате, осознавая, что его соблазнительная медсестричка сегодня уже не придет. За окном уже давно стемнело, чистые вещи для завтрашней поездки висели на спинке стула возле его письменного стола, а мысли и душа парня находились на один этаж выше. Спасть совершенно не хотелось и, недолго думая, ушастик распахнул свое окно и ухватился за свисающую ветвь. Под теплым свечением Полифема хвостатая тень упорно поползла к своей цели.

Путь наверх не занял много времени, и пару минут спустя парень уже тихонечко скребся в окно комнаты Циреи. Темнота за стеклом и запертое окно говорили о том, что девушка либо уже спит, либо ее просто нет в комнате. «Проклятье! Нужно было предварительно созвониться!» — раздраженно подумал Ло’ак и пополз в сторону окна Са’ры, свет в котором ярко освещал лианы, свисающие снаружи. Судя по звукам из чуть приоткрытого окна, подруга была в комнате и занималась… спортом? Уж слишком шумным было ее дыхание. Улыбаясь в предвкушении того, что появился очередной повод подшутить над девушкой, он схватился за оконную кайму и только приготовился выкрикнуть классическое — «БУ!», как от увиденного чуть не рухнул с верхотуры. Пришлось давиться криком и прилагать все усилия, дабы его любопытный нос не был обнаружен. «Спорт», которым занималась Са’ра с Нетейямом, был весьма узконаправленным и, если бы не резиновые аксессуары фирмы «Du’rex», распечатанная пачка которых валялась рядом с кроватью, то Ло’ак через девять месяцев вполне мог стать дядей для внеплановой племянницы или племянника.

— Да уж, первенец должен быть первым во всем! — пробормотал смутившийся Ло’ак, чувствуя, как кровь смущения приливает к щекам, — Для меня секс только после свадьбы тоже звучит как «Ссылка доступна только зарегистрированным пользователям.»

Оставался последний способ добраться до желанной цели. Вернее, их было два. Окно Аонунга, через которое, впрочем, он не полез бы, даже если на кону стояла его единственная возможность лишиться девственности. А вот воспользоваться спальней Тсу’тея вполне можно было, так как парень знал, что дядя по природе сова (Ло’ак до сих пор не мог понять этот термин несмотря на то, что отец показывал ему на коме изображение ночных птиц) и ложился спать не раньше полуночи. К тому же, он практически никогда не закрывал террасную дверь, выходящую на уютный балкончик. Темная фигура стремительно передвинулась к террасной кайме пола, отделанного пластокафелем и, убедившись, что на балконе никого, Ло’ак осторожно перескочил через никелированные перила. На цыпочках он подкрался к открытому дверному проему. Его расчеты оправдались, и он нырнул в темноту пустой спальни хозяина квартиры. Огромная кровать была не застелена, а напротив нее на стене висело эхо былых времен - огромный череп леоноптерикса, пугающий черными провалами глазных отверстий. Прокравшись к двери в коридор, влюбленный лазутчик приоткрыл дверь и убедился, что коридор пуст. Со стороны кухни раздавались голоса Тсу’тея и Аонунга, что было для Ло’ака отличным шансом. Он, не теряя времени, пробрался по коридору, стараясь издавать как можно меньше шума. Ощущая бегущие по спине мурашки из-за щепетильности своих действий, он остановился у двери в комнату Реи. Ло’ак ненадолго закрыл глаза и почувствовал, как собственное сердце бешено колотится о ребра. Глубоко вздохнув, он открыл дверь и прошмыгнул в комнату.