Операция «Элегия»

– Прекрасно! А заодно и по соточке поднимем за снятие усталости и предстоящую приятную поездку, – подмигнул капитан. – Я тут кое-что раздобыл у друзей-земляков на дорогу, настоящая грузинская самогонка, чачей называется. Ну не одной же Ципок получать радости в жизни! А, Ермолай? Ты не против?

Изрядно уставший и изнервничавшийся за эти дни Сергеев был совсем не против…

* * *

Берлин, министерство иностранных дел Германии…

По дипломатическим каналам Риббентроп получил из Швейцарии сообщение о смерти в Москве Отто Шварца (он же Рэм). Смерть опытнейшего разведчика в непонятной бытовой ситуации была очень неожиданна.

«Но, пожалуй, это наилучший выход из создавшегося положения по операции «Золото Северной Пальмиры», – размышлял рейхсминистр. – Составить реальную конкуренцию по захвату русского золота службе Канариса мы все равно бы не смогли. А тут со смертью Рэма в России можно операцию закрыть. Да и ситуация с самим Рэмом становится предельно ясна. Дадим официальное сообщение о героической смерти полковника Отто Шварца, семья получит необходимые пособия, пайки…»

Сомнения о действительной смерти Рэма оставались в душе Риббентропа. Он полагал, что бывалый разведчик элементарно испугался провала операции «Золото Северной Пальмиры», ответственности за это и просто переметнулся к врагам. И что в недалеком времени Рэм объявится в какой-нибудь далекой стране, разумеется, с другими документами. У Риббентропа были личные экономические интересы за пределами Третьего рейха. И ушлый Рэм вполне мог бы пригодиться на этом поприще, тем более он знал о некоторых бизнес-делах министра.

Риббентроп пригласил адъютанта и задумчиво вымолвил:

– Подготовьте официальное сообщение о героической смерти полковника Отто Шварца. Одновременно подготовьте шифровку и отправьте по закрытому каналу во все наши диппредставительства и консульства за рубежом с требованием активного поиска Отто Шварца, приложите фото, отпечатки пальцев и особые его приметы.

Адъютант щелкнул каблуками.

– Соедините меня с полковником Шульцом, – бросил Риббентроп.

– Слушаюсь, – изрек адъютант и быстро покинул кабинет.

Через некоторое время Риббентроп по телефону отдал приказ Шульцу представить кандидатуры на должность резидента немецкого дипломатического ведомства в России…

* * *

Поезд тронулся. Правда, двигался он очень медленно и как-то неровно, рывками и толчками.

Купе постоянно трясло и дергало. Тем не менее, Чивава и Сергеев прекрасно и плотно покушали, выпили и грузинской самогонки. Эмоционально и в ярких красках рассказывая о жизни в Грузии, капитан разошелся и все подливал и подливал спиртного. За веселыми рассказами и едой они изрядно выпили. Чача здорово ударила Ермолаю по мозгам, да и руки с ногами как-то плохо слушались.

После сытного обеда он завалился на свою полку и моментально погрузился в сон…

* * *

Купе вагона…

Майор Мхитарян пригласил к себе капитана Ципок и, глядя в глаза, строго вымолвил:

– Я сейчас с железнодорожной станции звонил в Ленинградское управление НКВД. Мне сообщили страшную новость: умер комиссар Иванов, отказало сердце.

Капитан ойкнула, округлила глаза. Затем обхватила голову руками и присела на полку.

– Но я не поверил, что генерал в сорок лет умер от сердечного приступа, – продолжал напористо майор. – Я уверен, ему помогли умереть. И я даже знаю, кто помог.

Капитан убрала руки от головы, взглянула на него широко раскрытыми глазами и удивленно выдавила:

– Что вы такое говорите, товарищ майор? Неужели предатель?

– Как только я подключился к операции «Элегия», я ознакомился с вашим личным делом, биографией. И нашел микроскопическую неувязочку.

– Какую? – удивленно воскликнула Ципок.

– Микроскопическую неувязочку в вашей биографии. Я тут же сделал несколько запросов на вашу родину, а также организовал за вами слежку, – продолжал с еще большим напором майор. – Стал анализировать и сопоставлять все ваши шаги и действия. И в итоге я узнал очень многое и интересное про вас.

Капитан изменилась в лице и явно не в лучшую сторону.

– Шаги и действия – разве это разве не одно и то же? – зло выдавила сквозь зубы.

Ее правая рука тихо и незаметно потянулась к голенищу сапога.

– Руки! – воскликнул майор, потянувшись рукой к кобуре.

Но достать оружие и воспользоваться им он не успел, руки женщины действовали молниеносно. Блеснул серый кинжал, он вошел по самую деревянную рукоять в живот майора. Бедняга что-то хотел сказать, но вместо этого стал хватать ртом воздух, руки странным образом обвисли, в широко раскрытых глазах запечатлелось непонимание и… что-то еще неясное. Зато глаза женщины излучали неподдельную радость и восторг.