Операция «Элегия»

– Это сколько будет в километрах в час? – спросил рядовой Широких.

– Один узел – это одна морская миля, – ответил Ермолай. – А одна миля это примерно 1,8 километра. Значит, скорость в двадцать узлов означает тридцать шесть километров в час.

Последние его слова утонули в шуме моторов катера.

Через минуту они начали движение и достаточно быстро набрали приличный ход. Катер покачивало из стороны в сторону, в кубрике было шумно и как-то тоскливо.

После приема пищи все разместились на отдых на своих местах. По указанию капитана, Сергеев остался бодрствовать за дежурного…

* * *

Берлин, штаб-квартира Главного управления имперской безопасности (РСХА)…

Анализируя поступающую к нему по разным каналам и от разных источников информацию, Шеленберг понял, что ни Абвер, ни разведка Риббентропа, ни английская МИ 6 не смогут помешать перемещению русского золота. Тем более его захватить и вывезти из России. Шеленберг был даже в тайне рад неудачам своих немецких коллег по ремеслу. Он раздумывал, как использовать эту неудачную операцию Канариса и Риббентропа в своих интересах.

Шеленберг подготовил проекты двух подробных рапортов об операции «Золотой трезубец» и «Золото Северной пальмиры» со своими убийственными комментариями. Осталось только решить два вопроса. Вопервых, какой пустить рапорт, то есть по кому нанести удар: или по Канарису, или по Риббентропу? И, вовторых, на имя кого подать рапорт? Здесь тоже были варианты…

Шеленберг уже в который раз усердно просчитывал 336 все варианты. Честолюбивый и стремившийся к карьерному росту, он мечтал о руководстве единой зарубежной разведывательной службой Германии. В этом ему скрытно противодействовал Риббентроп. Но еще более мешал опытный и влиятельный в области разведки адмирал Канарис. Шеленберг склонен был нанести удар именно по нему…

Прямым начальником Шеленберга являлся обергруппенфюрер СС Гейдрих, Начальник политической разведки и полиции безопасности Третьего рейха (РСХА). Между Гейдрихом и Канарисом шли постоянные распри по вопросам разграничения разведывательной деятельности. И его рапорт, безусловно, подлил бы масла в огонь. Но Шеленберг склонялся представить рапорт начальнику Гейдриха – рейхсфюреру СС Гимлеру, рейхсминистру внутренних дел и начальнику всей полиции Германии. Шеленберг знал, что в высших эшелонах власти Третьего рейха идет непрерывная борьба за влияние на фюрера, между военными и полицией. Как активный участник этой борьбы Гимлер сможет наиболее эффективно использовать его рапорт. Шеленберг прекрасно понимал, что если его рапорт понравится Гимлеру, то он защитит его от ревнивого и недалекого по своему интеллекту Гейдриха…

* * *

Сидеть на ящиках было неудобно, да и в сон тянуло. Ермолай решил пройти на палубу катера. Выйдя наверх, он оказался в двух шагах от находящегося у штурвала капитана. Сычев сидел в кресле и тихо напевал старинную народную и, кажется, бурлацкую песню:

Эх, дубинушка, ухнем!
Эх, зеленая, сама пойдет,
Сама пойдет…

Уже полностью рассвело, светило солнце, по голубому небу плыли одинокие, небольшие белесые облака, блестела серебром голубоватая волна. Метрах в ста навстречу шла груженая лесом баржа, с другого борта виднелось вдали небольшое суденышко.

Оглядевшись по сторонам, Ермолай с удивлением обнаружил, что они идут по нескончаемой водной глади: ни справа, ни слева по борту, а также спереди и сзади не было видно берега.

– А где это мы находимся? – удивленно спросил.

– Мы идем по Белому озеру, местные жители называют его морем, даже ласково так, морем-кормильцем. Здесь белорыбица знатная водится, снеток, судак. А на берегах живности много всякой, а также грибов да ягод, – медленно, почти с любовью вымолвил капитан и резко, без перехода, добавил, – смотри, паря, просифонит тебя, захвораешь. Шел бы ты вниз, в кубрик.

То, что на палубе прохладно и ветрено, Ермолай отметил сразу. Зябко поежился и спросил:

– В город Рыбинск мы к концу дня придем?

– Посмотрим, загадывать не берусь, – нехотя ответил капитан.

Ветерок хорошо гулял по палубе, иногда и водные брызги долетали.

Ермолай заметил в небе немецкий самолет-раму. Он, кажется, следовал с севера на юг. В голову полезли невеселые мысли:

«Неужели он нас выслеживает?»

– Для нас фашистский самолет разведчик не страшен, – словно опровергая его тревожные мысли, вымолвил капитан. – Он высматривает крупные караваны или колонны и сообщает по радио о них в свой авиационный штаб. Такая мелочь, как мы, – усмехнулся, – его не интересует.

«Пожалуй», – согласился с ним Ермолай.

Успокоился и явственно почувствовал холодное дуновение ветра. Снова зябко поежился, бросил:

– Пойду вниз, – и вернулся в кубрик.

Ягодинок и бойцы безмятежно спали. Ермолай устроился, как смог, поудобнее, на ящиках. Дабы не уснуть, стал про себя напевать один музыкальный мотив.

Внезапно всплыло красивое, светлое лицо Ципок с серо-зелеными, холодными глазами.