Операция Энтеббе

Накануне Судного дня 1973 г. Дан готовил свою бригаду к маршу на Суэцкий канал. Все указывало на то, что война начнется в 18.00, и его бригада, чередуясь с другой, несла охрану Суэца. Пока шли приготовления, египетские самолеты сбросили бомбы на расположение бригады, убив 10 человек. Первой мыслью Шомрона было: "Сумасшедшие! Они же могут в нас попасть!"

Позднее он рассказывал:

— Мой первый короткий отпуск после войны Судного дня произвел на меня тяжелое впечатление. Я почувствовал себя чужим. Прилетел я в Тель-Авив в полдень, и город жил своей обычной жизнью. Я поехал домой, принял душ. Зазвонил телефон, — были неприятные новости. Пришлось вернуться в аэропорт и лететь на юг. Когда мы взлетели и я увидел внизу Тель-Авив — освещенный, как ни в чем не бывало, мне почудилось, что я и мои люди летим на нашу частную, личную войну, до которой никому и дела нет. Я вспомнил, что солдаты и офицеры на фронте нередко говорят: "Мы сражаемся здесь за то, чтобы дома, в тылу, все шло, как всегда". Но я думаю иначе. Я не хочу, чтобы дома все шло как всегда. Я не думаю, что это правильно. Это общая война, которая включает все население Израиля. Каждый должен отдавать все, что может. Я знаю, что не один я так думаю. Я видел лица солдат, вернувшихся из отпуска. Им не нужно было ничего говорить, я и так знал, что они думают и чувствуют. В такие дни дом должен быть похож на линию фронта. Люди, которые почему-либо не могут работать в городе, должны ехать помогать в мошавы и кибуцы, члены которых ушли на фронт. Это вовсе не утопия, это может и должно быть сделано — не самотеком, а в плановом и организованном порядке.

Точка зрения премьер-министра Рабина была иная. Он хотел, чтобы все выглядело как обычно. Во второй половине дня он собрал кабинет и получил то, чего добивался: продления чрезвычайных полномочий специальной комиссии, предоставляющих ей возможность действовать по своему усмотрению. "Мы распределили обязанности, — рассказывал позднее Рабин. — Каждая оперативная команда независимо одна от другой прикидывала, какие шаги можно ожидать от французского министерства иностранных дел, какую позицию займут другие правительства по отношению к требованиям похитителей и т. д.

5. ГДЕ ЭТА ЧЕРТОВА УГАНДА?

С самого начала в требования террористов входило освобождение пяти их собратьев по оружию, заключенных в тюрьму в Кении.

Согласно английским источникам, в январе того же 1976 года угандийский президент Иди Амин снабдил трех палестинских террористов советскими противовоздушными ракетами, с помощью которых они чуть не сбили самолет "Эль Аль" при приземлении в Найроби. Это произошло 18 января 1976 года. Террористы были арестованы кенийской службой безопасности раньше, чем успели выпустить первую ракету. В их автомашине нашли пулеметы, гранаты и пистолеты. Все это оружие было контрабандой вывезено из Уганды с ведома президента Амина. Двое из этих троих принимали участие в нападении на самолет "Эль Аль", вылетевший из парижского аэропорта Орли в январе 1975 года. Все трое прибыли в Найроби в декабре 1975 года с визами, выданными британским посольством в Бейруте.

21 января в Найроби прилетела еще одна пара — немец и немка, — чтобы узнать, что случилось с их коллегами. Их арестовали и допросили. Во время обыска выяснилось, что на животе у женщины невидимыми чернилами записаны инструкции: террористам приказывали совершить нападение на самолет "Эль Аль". Президент Кении Джомо Кениата негласно дал разрешение израильской разведке допросить пятерых задержанных. 3 февраля это было сделано. Теперь похитители угрожали, что Кения будет подвергаться репрессалиям по всему миру, если не освободит этих пятерых арестованных.

В то время как похитители объявляли условия освобождения заложников, Моше Перец продолжал свой дневник:

Понедельник, 28 июня. 00.35. Мы ожидаем приземления в любой момент — в конце концов прошло уже три часа. Куда мы летим?

00.40. Я прошу разрешения пойти в туалет. Я поднял руку, и террорист в красной рубашке махнул автоматом, показывая, что я могу идти. Возле туалета я встретил одного из стюардов, который возился на кухне. Он говорит, что мы летим на юг.

3.15. Пробуждаюсь после короткой дремоты. Командир террористов объявляет, что мы приземляемся в Энтеббе, и приказывает всем задернуть шторки на окнах.

6.00. Слегка отодвигаю штору и вижу дневной свет. По-моему, мы приземлились около огромного озера. На высокой траве вокруг посадочной полосы лежат солдаты. Обращаюсь по-арабски к террористу в желтой рубашке, и он говорит, что мы пробудем здесь долго. Еще он говорит, что родился в Хайфе.

6.20. "Капитан" (немец — командир террористов) вежливо благодарит пассажиров за проявленное терпение и объявляет, что сейчас они проводят переговоры с угандийским правительством. Иди Амин должен лично прибыть сюда, чтобы объявить свое решение.