Операция «Эпсилон»

А тут снова тревога! Народ с криком врассыпную, по домам и номерам! Второй раз переживали тревогу тяжелее. Теперь ведь точно знали, что война началась. Было жутко, тряслись от страха, молились, просили прощения друг у друга и прощались навсегда. Но раздалось только несколько громовых ударов минут через десять после объявления тревоги – и всё, тишина. Страх постепенно слабел, а мысли о детях (где они сейчас, что с ними?) не давали покоя. Это хуже, чем страх за себя – мучительней. Хорошо хоть в этот раз отбой дали быстро: тревожный режим длился всего около полутора часов.

В это время в посёлок приехали военные, поставили палатки возле ретрансляционных вышек, что-то там начали делать. Ну, ещё по улицам ездила их машина и через громкоговоритель передавала инструкцию по безопасности. И прошло совсем немного времени после отбоя воздушной тревоги, как объявили тревогу радиационную: на посёлок шло облако атомного взрыва. Закрылись в домах. Тут электричество пропало. Выступление председателя правительства почти не слышали – всё закрыто, а до вышек, где громкоговорители стоят, далеко. Дальше в посёлке есть громкоговорители, может быть, там и нормально было слышно людям, а здесь, на околице, из трёх слов только одно можно было понять.

С первого этажа хозяйку кликнул Михалыч. Уходя, она предупредила:

– Я сейчас принесу вам свечки, пока вот фонарь оставляю, – она указала на светодиодный фонарик, который принесла вместе с закуской. – Генератор не может всё время работать: его отключать надо. И военные говорили, чтобы мы топливо берегли, неизвестно когда и как его будут доставлять.

– Да, с горючкой теперь будут проблемы, – сказал Заглитин, когда Петровна ушла. Он откупорил одну бутылку и стал разливать коньяк по бокалам. – Ближайшая заправка, получается, за блокпостом. Что она говорила? Вот… а здесь где взять? Солярку можно с катеров слить, но тогда через пару недель все будут только пешком ходить.

– По идее, топливо теперь только озером привезти можно, – поддержал беседу Лазарев, – если трасса находится в зоне заражения.

Он подошёл к столику с едой и отломил кусочек сыра.

– Верно, – Заглитин посмотрел на Сергея исподлобья, помолчал и добавил. – Вообще-то, я подумывал отправиться в Иркутск водой. Ну, если с проездом будут проблемы. Теперь даже не знаю… новостей мало. Ты пей коньяк.

Лазарев взял бокал:

– Может быть, Сергеич сейчас придёт, что-то расскажет?

– Сомневаюсь. Тут, что одному известно – то и весь посёлок знает. Это же деревня. Здесь и народу-то всего человек пятьсот. В Москве, бывает, в одном доме в десять раз больше живёт. В метро людей больше в электричку набивается, чем население всего Голоустного. Тут все знают друг друга, все новости на слуху.

Сергей был не согласен, но возражать тому не стал. Подумал про себя: «Народу пусть мало, а новость, если она от человека к человеку передаётся, может не скоро дойти от одного конца деревни до противоположного.

– А ты у нас как, годен для строевой службы? – неожиданно спросил Заглитин, пристально глядя на Сергея.

– Нет, – ответил Лазарев ослабевшим голосом.

Этот вопрос его уже много лет пугал, а с сегодняшнего утра, кажется, стал вызывать ещё и аварийные позывы организма.

– Не служил? Справка?

Лазарев кивнул, быстро поднёс ко рту бокал и залпом его выпил.

– Ну, теперь на справку твою вряд ли посмотрят. Я из возраста вроде вышел, а и то… думаю, куда-нибудь втюхают. Хоть на вещевой склад, но чтобы в сапогах был. У нас генералы воевать не умеют – им для этого ума не хватает, а поэтому набирают всех, от мала до велика, для количества. Всегда количеством побеждали. Один Суворов брал умением. А остальные – победы чужими жизнями загребали. Жуковы, Ворошиловы, Тимошенки всякие. Чужих жизней не жалко. А за свои трясутся.

Заглитин сделала глоток, почавкал немного губами и потянулся к рыбе.

Свет в комнате погас, но от окна освещения пока было достаточно, поэтому фонарь включать не стали.

– От армии, Серёжа, нас только одно может спасти – капитуляция. Чем быстрее, тем лучше… и начинать налаживать жизнь. Новую жизнь.

– А если в армию заберут – тогда что? Офицером? Командиром роты или батареи? – спросил Лазарев и, поймав удивлённый взгляд собеседника, пояснил. – Я же университет закончил.

– Однако! – ухмыльнулся Заглитин, служивший срочную в советское время. – Скажи ещё, тебе полк гусарский должны дать в подчинение, или танковый. В «ворд оф танкс», наверное, играешь. Заигрался. Сейчас, Серёжа, не прошлый век. Таких, с университетским дипломом, теперь знаешь сколько? Выйди вон на улицу, плюнь – обязательно попадёшь в обладателя такой «корочки». На вас отделений не напасёшься, не то что рот. Или что, думаешь – в рядовые наберут таджиков и узбеков, а тебя над ними командовать поставят? Нет, приготовься сам принять звание рядового. В лучшем случае лычки получишь на погоны. А портупею наденут специально обученные люди и достойные.

Заглитин вытянулся и полез одной рукой в карман брюк, при этом приговаривая вполголоса: «Эх, одеваю портупею – и тупею, и тупею…»