Операция «Фараон», или Тайна египетской статуэтки

Ничто не бывает так скучно, как подобное наблюдение. Часы, пролетавшие обычно мгновенно, теперь растянулись в бесконечность. Пока Омар прохаживался по противоположной стороне улицы, он считал плитки тротуара, учил наизусть номера проезжавших автомобилей, а дважды в день, около полудня и вечером, он покупал последние номера газет, которые читал, прислонившись к углу дома.

В первый день не произошло ничего, не считая того, что утром дверь дома приоткрылась и чья-то рука забрала бутылки с молоком, которые незадолго до того принес темнокожий молочник. Молочник! Молочники и парикмахеры всегда знают больше всех!

На следующее утро Омар последовал за молочником, сунул ему в руку фунтовую купюру, что было немалой суммой для человека его положения, назвался частным детективом, что не было редкостью в Лондоне двадцатых годов, и попросил рассказать о жителях дома № 124 на Глочестер Террейс. Молочник оказался человеком, не слишком одаренным природой, чье внимание не распространялось дальше ступеней дома. На все вопросы он отвечал приветливой глупой ухмылкой, поднимая к лицу три пальца: «Миссис Дунс, сэр, три бутылки».

В тот день Омар увидел выходившего дворецкого, вернувшегося через два часа, видимо, купив необходимое для хозяйства. Одно было ясно уже теперь: слишком гостеприимной хозяйкой миссис Дунс не была; казалось, она жила совсем уединенно.

Задремав от скуки, Омар слишком поздно заметил, как на следующий вечер дом покинул высокий мужчина в пальто; не успел он перебежать улицу, чтобы проследить за гостем, как тот исчез в темноте. Мужчина, что можно было сказать с уверенностью, не был дворецким — незнакомец был высок и имел более легкую походку. Омара насторожило прежде всего то, что он не видел, как тот попал в дом.

На следующий день, в пятницу, знакомые события повторились: молочник принес бутылки, зашел почтальон, около десяти дом покинул дворецкий, затем ничего примечательного.

Было около восьми, уже темнело, когда случилось нечто неожиданное, на что Омар уже и не надеялся: дверь дома открылась, и вышла миссис Дунс в сопровождении мужчины. Мужчина был тем самым незнакомцем в пальто. Рука об руку они поднялись по Глочестер Террейс по направлению к Сассекским садам, Омар следовал за ними на безопасном расстоянии. Они шутили и, казалось, были в хорошем настроении, через некоторое время они зашли в один из многочисленных китайских ресторанчиков.

Удостоверившись в том, что миссис Дунс со спутником нашли свободный столик, он последовал за ними. Они устроились за одним из дальних столиков, разделенных бамбуковыми решетками, увитыми цветами, так что Омар мог позволить себе занять место за столиком напротив, не рискуя быть замеченным. Он хотел лишь запомнить лицо мужчины.

Скрыв лицо за меню, которое ему принес низенький китаец, Омар следил за парой напротив. Лишь когда подошел официант, мужчина повернул голову так, что его лицо стало видно Омару.

Во имя Аллаха Всемогущего! Мужчина, сопровождавший миссис Дунс, был Вильямом Карлайлем. Да, в этом не могло быть сомнений — Вильям Карлайль, журналист, с которым он познакомился четыре года назад в холле отеля «Зимний дворец» в Луксоре и который однажды исчез из своего отеля, оставив пиджак, конверт с марками на 15 фунтов и книгу с запиской, на которой стояло одно слово: «Имхотеп», дважды подчеркнутое.

Омару нелегко было привести в порядок собственные мысли. Миссис Дунс — профессор Хартфилд — Карлайль. Между этими людьми была какая-то связь, какая-то точка соприкосновения их судеб. В любом случае должна быть какая-то связь между Хартфилдом, который, видимо, все еще был жив, и Карлайлем, в чьем физическом существовании не могло быть сомнений, исчезнувшими чуть ли не в один день. Тысячи предположений проносились в голове Омара, но ни одно не казалось ему достаточно правдоподобным. Та сцена, которую он наблюдал, не давала никаких определенных подсказок.

Пока миссис Дунс и Карлайль делали заказ, Омар наблюдал за каждым их движением, которые зачастую могут сказать больше, чем слова. Слова могут солгать, глаза же — нет. Только удалился официант, Карлайль взял миссис Дунс за руку и долго, не говоря ни слова, смотрел ей в глаза. Ya salaam! Родственники, знакомые или деловые партнеры так не смотрят друг на друга! Они состояли в любовных отношениях.

— Что вам принести, сэр? — маленький улыбающийся китаец стоял перед Омаром, готовый принять заказ. Омар отложил меню и дружелюбно ответил: «Спасибо, я передумал!» Затем он покинул ресторан.

Похолодало, со стороны Гайд-Парка потянулся первый осенний туман. Омар поднял воротник. В том случае, раздумывал он, если между Амалией Дунс и Вильямом Карлайлем существует любовная связь, что, судя по всему, скорее вероятно, чем невероятно, возникает вопрос, какое отношение к происходящему имеет дядя Амалии, Эдвард Хартфилд. Хартфилд и Карлайль должны были быть знакомы, их общий интерес к Имхотепу не мог быть случайным. Но если они были знакомы, почему шли к достижению цели разными путями?