Операция «Фарш». Подлинная шпионская история, изменившая ход Второй мировой войны

Фон Рённе окончил доклад предупреждением о секретности: «Сведения об этом открытии следует держать в строжайшем секрете, круг осведомленных о нем должен быть как можно более узким». Текст, написанный бароном, замечателен во многих отношениях. Фон Рённе включил в доклад все, что англичане хотели внушить немцам, и даже предложил свой собственный план дезинформации, лишь подкрепляющий британский обман. Но, возможно, самое поразительное — звучная фраза, которой он сопроводил документ: «Обстоятельства этого открытия, наряду с формой и содержанием посланий, служат абсолютно убедительным доказательством подлинности писем». Главный аналитик военной разведки с ходу решительно отверг возможность фабрикации.

Это, мягко говоря, странно. Аналитики FHW обычно не слишком доверяли не подтвержденной из других источников информации, исходившей непосредственно от абвера, поскольку знали о неэффективности и коррумпированности этой организации; к открытиям, якобы сделанным абвером, они относились скептически, «пока не получали ясного подтверждения в виде чего-то более ощутимого». Но тут природный скептицизм фон Рённе, кажется, его покинул. Об обнаружении тела он знал только то, что сообщило ему мадридское отделение абвера, то есть имел сведения лишь из вторых рук, полученные от Адольфа Клауса. Подробное сообщение о результатах второй встречи с Пардо, состоявшейся 10 мая, еще не дошло до Берлина. Дополнительных проверок не проводилось, труп не был исследован, и оригиналы документов находились в руках немцев всего один час — явно недостаточно для экспертизы. И тем не менее он назвал документы безусловно подлинными.

Дезинформация — своего рода обольщение. В любви и на войне, во флирте и в шпионаже обман может быть успешным лишь в том случае, когда подвергающаяся ему сторона в каком-то смысле хочет быть обманутой. Любовник, которому изменяют, видит только знаки любви, отметая все свидетельства неверности, как бы они ни бросались в глаза. Эта бессознательная склонность к «принятию желаемого за действительное», отмеченная адмиралом Годфри, может иметь разные формы: Адольфу Клаусу в Уэльве хотелось поверить в подброшенную фальшивку, потому что от этого зависела его репутация; Карлу Эриху Куленталю любой разведывательный прорыв, который ему могли поставить в заслугу, пусть даже это был прорыв в область фантазий, позволял как еврею, окруженному убийцами-антисемитами, чувствовать себя в большей безопасности. А вот фон Рённе, возможно, решил поверить сфабрикованным документам по совершенно другой причине: потому что испытывал отвращение к Гитлеру, хотел подорвать нацистскую военную мощь и был готов передать Верховному командованию ложную информацию, прекрасно понимая, что она абсолютно ложна и способна причинить огромный вред.

Очень может быть, что на самом деле подполковник барон Алексис фон Рённе не поверил дезинформации ни на секунду.

18 «Начинка» переварена

На первый взгляд барон Алексис фон Рённе был образцовым нацистским офицером разведки: ветеран Первой мировой, раненый герой текущей войны, кавалер Железного креста, верный присяге солдат, самый большой любимец фюрера из разведчиков-аналитиков. «Гитлер не только безоговорочно верил в фон Рённе и его ум, но и, похоже, питал к нему личную симпатию». Аристократ, бывший банкир, он сражался в прославленном Потсдамском полку, учился в военной академии и с самого начала боевых действий показал себя настоящим военным интеллектуалом. В 1939 году ему поручили дать прогноз: придут ли Великобритания и Франция на помощь Польше, если Германия нападет на эту страну? Он направил Гитлеру специальный доклад, где предсказал, что «западные союзники будут протестовать против немецкого вторжения, но военных действий не предпримут». Оценка фон Рённе «полностью совпала с тем, что Гитлер хотел слышать»; барон вообще исключительно хорошо понимал, что хочет слышать фюрер. «Интуиция фон Рённе и точность его прогноза произвели на Гитлера огромное впечатление».

В 1940 году фон Рённе предсказал, что линию Мажино, построенную для защиты восточной границы Франции, можно будет с успехом обойти в ходе немецкого вторжения. И вновь он оказался прав. К маю 1943 года фон Рённе стал у Гитлера самым доверенным истолкователем шпионских рун. Это налагало колоссальную ответственность. «Его задачей было снабжать Верховное командование определяющими разведданными, в которых оно нуждалось… Его письменный стол был местом, где кончалась цепочка перекладывания ответственности».