Операция «Канкан»

Они находились в Париже, откуда организовать операцию было сложно. Конечно, посвятили Ягоду, он дал санкцию. Перед помещением Мюллера в тюрьму туда отправился Тео Нейман, выпускник разведшколы, свежий, как только что сорванное яблоко. В промежутке между долгими загранкомандировками Серебрянский читал лекции в спецшколе, вел занятия по минно-взрывному делу и токсикологии. Нейман был лучшим в выпуске, первым претендентом в СГОН. Его натаскивали и другие члены группы.

Очень не вовремя влезли люди Слуцкого. Молодой тоже оплошал, позволил вывезти себя в Германию. Мюллер практически недосягаем. Неопытный, едва обученный агент оказался внедренным в Абвер.

Полина Натановна была в курсе операции «Канкан». Шансы Неймана она оценивала как провальные. Когда Теодор прислал письмо по адресу, предусмотренному на самый крайний, аварийный случай, просила мужа — забери пацана из Берлина, возьми под свое крыло. Доучи, подготовь, поддержи на первых порах.

Но произошло неожиданное, не вписывающееся ни в какие рамки. В Москве были схвачены люди из СГОН, в том числе имевшие контакт с Нейманом. Арестован почти весь выпуск разведшколы. Взяты по обвинению в «шпионаже в пользу империалистических государств».

Серебрянские не знали, что и думать. Конечно, в разведке не обходится без предательства. Перебежчик Агабеков причинил столько вреда! Но за арестованных в Москве Яков поручился бы головой… Раньше. После случая с Себастьяном-Магнусом и другими сказал себе: нельзя доверять никому. Заикнись об отзыве Неймана, Серебрянский вызвал бы лавину подозрений и в его, и в свой адрес.

Они с Полиной перебрались в Мадрид, в самую гущу гражданской войны и не менее бурных баталий на невидимом фронте, без правил и без жалости. Работа стала не просто опасной — смертельно опасной. Однажды, после очередного покушения на Андре Марти, Яков упрашивал жену уехать в Союз. Довод привел бронебойный — сын растет без родителей.

Женщина ответила коротко: «Отправишь меня насильно — разведусь».

Они продолжали трудиться вместе. Пара — это намного сильнее, чем одиночка. И намного уязвимее, каждый переживает за вторую половинку больше, чем за себя.

Серебрянский, насколько возможно, поддерживал связь с нелегалами в других странах, не забывал Неймана, формально теперь подчинявшегося Слуцкому. С подачи Полины принял решение, чтобы молодой человек не обрастал группой, оставался в одиночестве. Так тяжелее, но намного безопаснее. Агента-нелегала губят собственные ошибки, но еще чаще — промахи людей, с которыми связан.

Во время европейской командировки пропал без вести некто Чеботарев, человек Слуцкого. Сбежал или погиб, неизвестно. Из состава СГОН он знал двоих, самого Серебрянского и кандидата в группу — Теодора Неймана.

Глава 12. Провал

Борька при жизни заверил: будешь спящий агент. Он соврал. Спящего не тревожат годами. От меня требуют информацию. Регулярно, много. Каждый раз, корябая шифровку, я приближаю свой смертный час. Информация используется, иногда — во вред Рейху, и однажды какой-то чин в гестаповской контрразведке сделает нехитрый вывод: работает «крот».

Дальнейший сценарий известен. Очерчивается круг людей, допущенных к определенной информации. Пока я мелкий, круг этот широк. Но постепенно вырасту, коль за меня хлопочет фон Валленштайн. И вычислить «крота» не составит труда.

Однажды попавшие под подозрение получат известие, требующее незамедлительных действий, каждый — особое. Скажем, что через неделю в Одессе на Приморском бульваре посланник Троцкого встретится с главарем подполья, чтобы обсудить покушение на товарища Сталина. Он будет одет… например, в серый пиджак и шляпу. Потом серенькая старушка, кормившая крошками голубей у памятника Ришелье, сообщит по линии Абвера, что целый день озабоченные люди в штатском хватали близ Потемкинской лестницы всех мужчин в пиджаках и шляпах. Если дезу про эмиссара Троцкого скормили лично мне, то стальные браслеты моментально украсят мои запястья… Но беда приходит совсем с другой стороны. Под покровом тьмы, как тать в ночи.

Будильник спит со мной как женщина, под одним одеялом, чтоб не гремел на всю мансарду. Он тормошит меня в четыре часа. Бью по кнопке, иначе через тонкую перегородку железный петух разбудит соседей. Минута нужна для прогрева ламп.

Ночной эфир на коротких волнах полон звуков. В наушнике пищит, трещит, щелкает, далекая музыка перебивается морзянкой.

Наконец, нужная волна. Последовательность цифр необычно короткая. Я торопливо черкаю карандашом. Цифры повторяются.