Операция 'Карантин'

- Д-да... - рассеянно пробормотал Серегин. Он поднял глаза на полковника Аброскина. - Дмитрий Афанасьевич, распорядишься, чтобы приняли самолет у зоны оцепления...

Мысли генерала сейчас были далеки от проблем Министерства по чрезвычайным ситуациям. Никак не входило в его планы разрешать спасателям посещать Пионер-5. Потому и смотрел он неотрывно на полковника ФСБ, нарушившего его стратегическую линию. Ждал, когда посторонние уйдут, чтобы выяснить причины вдруг изменившейся позиции службы безопасности.

- Всего доброго, - кивком головы попрощался Шуйбо и направился к двери.

Полынов тоже кивнул и поспешил следом. Он был единственным, кто не проронил в кабинете ни слова, и остался этим весьма доволен. Гораздо интересней со стороны наблюдать "битву" министров, чем самому принимать в ней участие. Такому спектаклю и МХАТ позавидует...

- Петрович, на Чистые пруды, - сказал Шуйбо шоферу, садясь в машину. На Мясницкой возле биржи остановишь. - Он обернулся к Никите. - Пройдешь через дворы на Кривоколенный переулок, там, в доме номер четырнадцать, офис нашей службы биологического контроля. Третий этаж, начальник службы Беспалов Арсений Николаевич. Он познакомит тебя с бригадой.

- Спасибо, - кивнул Полынов.

- Не стоит благодарности, - досадливо поморщился Шуйбо. - От твоей командировки за три версты несет дохлятиной.

- Разберемся на месте, - пожал плечами Никита.

Шуйбо внимательно посмотрел на него.

- Ну-ну. Разберись. Только дров не наломай. Я тебе первоклассных ребят даю. Береги их.

- Вы полагаете...

- Ничего я, Никита Артемович, не полагаю, - снова поморщился Шуйбо. Не нравится мне, как Серегин юлил. Не люблю, когда вместо четкого взаимодействия начинаются межведомственные распри.

- А что, в правительственных кругах бывает иначе? - саркастически заметил Полынов.

- В том-то и дело, что не бывает... - тяжело вздохнул министр. - А нужно, чтобы было иначе.

Сарказм Никиты ничуть не задел его самолюбие. Наоборот, Шуйбо принял его как должное.

Свернув с Садового кольца на Мясницкую улицу и миновав Сретенский бульвар, "волга" остановилась у старого дома, одетого в строительные леса.

- Все, приехали, - сказал Шуйбо и крепко пожал на прощание руку Полынову. - Счастливо тебе, Никита Артемович.

- И вам всего хорошего.

Стоя на тротуаре, Никита проводил взглядом удаляющуюся "волгу". Удивительный все-таки человек, Шуйбо. То ли анахронизм, то ли прообраз идеального руководителя, которому ничего, кроме работы, не надо. Единственный, кто без каких-либо усилий со своей стороны при смене всех правительств и чехарде ответственных лиц государства непоколебимо сидел в министерском кресле. Впрочем, вопрос о его смещении никогда и не стоял именно потому, что в кресле он как раз не рассиживался, а занимался делом. И дела вел весьма оперативно и добротно. Президента бы России такого...

Полынов вздохнул, повертел в руках полиэтиленовый пакет с галстуком и усмехнулся, вспомнив, какими глазами смотрели на пакет караульные в Министерстве обороны. Чуть взглядами не прожигали, будто там бомба для министра.

Перейдя на другую сторону улицы, Никита миновал небольшой дворик, заставленный иномарками, и вышел к четырнадцатому дому в Кривоколенном переулке. Если на Мясницкой улице фасады домов, что называется, блистали после реставрации, то до Кривоколенного переулка волна восстановительных работ не докатилась. Хоть и центр столицы, а все-таки задворки. Дом был старый, дореволюционной постройки, четырехэтажный, но все еще добротный, и, может быть, его как раз и не стоило реставрировать - чувствовался в нем этакий шарм конца девятнадцатого века. С виду вроде бы и непритязательное здание из серого, мрачноватого камня, без каких-либо архитектурных излишеств, но именно строгостью форм, соразмеренностью высоких этажей и больших окон оно производило впечатление. Реставрировать такой дом - все равно, что Венере Мелосской руки приделать. Особое внимание привлекал дворик сбоку дома - точнее не сам дворик, а решетчатая высокая ограда вокруг него, на которой разве что графского вензеля не хватало. Не дом, а картинка времен царской России. Еще бы дворника с бляхой на фартуке во двор - и можно историческое кино снимать.

Полынов прошел по мягкому от жары асфальту во дворик, поднялся на крыльцо и открыл массивную дверь. В лицо пахнуло сырой прохладой и атмосферой коммуналок тридцатых годов. Разве что щами и кошками не воняло учреждение все-таки... Некогда обширный холл был перегорожен фанерными щитами, выкрашенными блекло-голубой краской, и теперь представлял собой узкий полутемный коридор, в конце которого с трудом угадывались обшарпанные, полустертые ступени лестничного пролета. Высоченный потолок терялся во мраке, и от этого коридор был похож на вход в лабиринт трехмерной компьютерной игры. В сторону лестницы дул сильный сквозняк, и конвекционный поток превращал коридор в подобие аэродинамической трубы стоило на первом этаже случиться пожару, как весь дом в мгновение ока охватило бы пламя.