Операция «Катамаран». Падение. После похорон

Они пошли по Паркгаде и зашли в сквер за библиотекой, прилепившейся к красному фасаду. «Дома культуры». Дома, где происходят всевозможные, культурные события. Шеф отдела культуры муниципалитета назвал его «Домом активности». Здесь все жители города могли участвовать в любых интересных делах и начинаниях. Так говорил тот начальник, открывая Дом прошлой осенью. Франк считал, что это действительно хорошее сооружение с интересным красивым интерьером. Но напротив него в чердачном помещении Аксель и подобные убивали время за азартными играми.

Они подошли к детской площадке, на которой в такую прохладную сырую погоду не было ни души. Франк не спешил спрашивать, дал тому возможность погадать. Старый трюк. Если что-то было на совести, то чаще всего тут же и раскрывалось.

— Я знаю, что вы из полиции, — начал Иверсен, — но я не могу понять, что вам от меня надо. Не может же быть, что из-за игры у Кая. У вас слишком много других дел.

— Нет, не из-за этого. Ваш бывший шеф мертв.

— Эрик Смедер, — спокойно сказал Аксель, лицо его помрачнело от воспоминаний. Он не казался удивленным. Был ли это признак покорности или…

— Его позавчера выкурили с балкона, это не вы его посетили?

Аксель Иверсен внезапно схватил Франка одной рукой, другой — ударил по голове таким точным старым приемом, что Франк не успел среагировать.

Он попытался освободиться от мертвой хватки Акселя, дернулся вперед, оставив кусок рубашки у Иверсена, и заломил тому руку за спину так, что Аксель, не сломав ее, уже не мог пошевелиться.

— Что за черт, — бесновался Франк, — тебе следует…

— Я нахожу опору не в таких мокрых делах, — кричал перекошенный от боли Аксель. — Если упал человек и сломал шею, вы тут как тут, как ястребы. Я слышал об этом. Отпусти меня.

Может, он действительно ни при чем. Франк отпустил Иверсена и поднес руку к собственной щеке. Ухо горело. Он усадил Иверсена на скамейку. Сам сел рядом.

— Давай поговорим спокойно, — больше себе, чем соседу, проговорил Франк. — Расскажи, что ты знаешь о Смедере.

— Ничего.

— Ну, не выдумывай, — спокойно возразил Франк.

— Я ничего не знаю об этом… идиоте. Он выпер меня полгода назад. С тех пор я без работы.

— Почему ты вылетел?

— Я случайно попал туда, ведь должен был я иметь шанс, не правда ли?

— Что за шанс? — растерялся Франк.

— Я сидел за решеткой за операции с чеками. В свое время до всей этой чепухи я получил образование, работал на автомобильном заводе, на складе, в конторе. Мой тюремный инструктор попросил Смедера взять меня на работу.

— Где ты сидел?

— В Лунгвиге, — ответил Иверсен.

Франку все стало ясно. Инструктор использовал старое знакомство, чтобы вернуть Иверсена в нормальную рабочую колею.

— А ты не знаешь, почему Смедер согласился?

— Шанс, как я уже сказал, — ответил Иверсен презрительно. Лицо его исказилось горькой усмешкой. — И что, ты думаешь, случилось потом?

— Что?

— Я не смог справиться.

— С работой?

— Да что ты, с работой мог. Но моя жена Ильзе и дочка бросили меня, пока я сидел. Я надеялся, что, когда вернусь домой и получу работу, я уж в любом случае буду видеть дочь, и, хотя я имел право на общение с маленькой, они лишили меня и этого.

— Человек имеет права на детей, — не согласился Франк.

— Да, конечно, — кивнул Аксель, — ты очень наивен, парень. Однажды Ильзе устроила мне ловушку, когда я пришел забрать маленькую, а жене не хотелось ее отдавать. Она заранее спрятала в спальне мать и соседку. Здорово было придумано, чтоб совсем отнять у меня ребенка. Когда я понял, что Ильзе не хочет, чтоб я виделся с дочкой, я заорал, что убью Ильзе.

Он умолк. Концом ботинка крутил камешек под ногами.

— Тут они выскочили…

Франку показалось, что он уже раньше слышал эту историю, и самое худшее состояло в том, что и на этот раз все было правдой.

— Я стал пропускать работу, много пил, наговорил Смедеру массу грубостей. Ему ничего другого и не оставалось делать. Ведь меня уже выгоняли с разных мест, а он и так дал мне полгода на испытательный срок.

— Но ты назвал его идиотом?

— Он был им.

— Почему?

— Напыщенный индюк, думающий только…

— О чем?

— Да не знаю, о чем могла думать эта холодная скотина. Большинство терпеть его не могло, но удивительно, что меня он терпел до тех пор, пока все не кончилось.

— А позже?

— Я его не видел и не слышал о нем, пока не прочел в газете.

Аксель Иверсен поежился, будто от холода, сложил руки на животе.

— А позавчера между двенадцатью и двумя где ты был? Спрашиваю для порядка.

— В понедельник между двенадцатью и двумя? — повторил Аксель.

— Да.

— В порту, — ответил тот, откинувшись на спинку скамейки и вытягивая ноги. Его глаза блуждали по кронам деревьев. Было чертовски жарко.

— Один?

— В порту никогда не бываешь один. Но в твоем понимании один. Ходил вокруг, болтался около скутеров и лодок. Я часто там брожу. В порту ведь весь мир собирается. Потом выпили пару пива. А после обеда удалось подработать на погрузке, потому и не смог пойти, как обычно, к детскому саду в Вестерпарке, посмотреть, как Ильзе забирает малышку. Они-то меня не видят, я всегда прячусь.