Операция «Катамаран»

Имре недоуменно взглянул на свою секретаршу, остальные тоже были немало удивлены.

— Четыре года назад, — начала свой рассказ девушка, не заставляя себя долго просить, — я выехала на соревнования по ралли в ФРГ. Мне удалось выиграть там первое место. Кроме официально установленных призов и премий, на мою машину в качестве сюрприза поставили новые шины самой дорогой марки, объяснив, что это специальный приз, присуждающийся лучшей гонщице. В конце того же года меня снова пригласили участвовать в ралли на той же трассе. На этот раз мне как победительнице поставили новый мотор, предварительно набив на нем прежний номер. Показали мне, и я убедилась, что номер соответствовал старому, указанному в техническом паспорте, а сделано все было идеально, не отличишь.

— И что же, потом на границе таможенники ничего не заметили? — спросил Салаи.

— Каким образом? — Тереза бросила на него удивленный взгляд. — Видели ли вы где-нибудь, чтобы в таможне просвечивали моторы рентгеновскими лучами?

— В самом деле, — рассмеялся Салаи, — определить можно только с помощью рентгена.

— Одновременно мне вручили денежный приз — две тысячи марок, не попросив никакой расписки, и объяснили при этом, что, если я не оставлю нигде своей подписи, мне не нужно будет сдавать валюту на границе. — Тереза покраснела. — Понимаете, я женщина, люблю красивые вещи, и мне захотелось кое-что купить. Эти две тысячи я взяла.

Бела Имре проворчал что-то невнятное, но Рона выразительно посмотрел на него и сказал:

— Спокойно! Продолжайте, Тери.

— Ралли продолжалось два дня. На второй день вечером в отеле, где я жила, меня посетил незнакомый мужчина. Он вытащил из портфеля пачку фотографий. Поначалу я подумала, что это фотограф-любитель или репортер, который хочет немного заработать, продав мне мои фото. Первые два действительно изображали меня перед стартом и после финиша, но остальные! Несколько сильно увеличенных снимков фиксировали, как я присутствую при монтаже новых колес, другая — при замене мотора, а третья — как я беру пачку денег у одного из устроителей ралли. Одна фотография была сделана, очевидно, при помощи сильного телеобъектива, так что ясно различимы были даже достоинства купюр: в одной пачке — по десять марок, во второй — по пятьдесят.

Имре невольно пришли на память фотографии, сделанные с него итальянцем, а затем подброшенные Саасом, телефонные звонки, угрозы и наглые требования. И все-таки он не мог примириться с мыслью, что эта женщина, которой он полностью доверял столько лет, оказалась склонна к коррупции. Взять деньги на тряпки! На лице директора отразились презрение и упрек. Рона, наблюдавший за другом, не мог не понять, какие чувства того обуревают.

— Послушай до конца, — сказал он Имре шепотом.

— После того как я просмотрела фотографии, незнакомец без приглашения уселся в кресло напротив меня и заявил, что этих фото с избытком хватит для того, чтобы меня на родине упрятали за решетку и навсегда лишили права выступать в ралли. «Я сейчас вызову полицию!» — воскликнула я. Он поднял меня на смех. «Если бы я даже дождался ее прихода, это мало бы что изменило. У меня есть друзья, которые, поверьте, непременно позаботились бы передать эти фото венгерским властям». — «Шантажист! И вы, и ваши друзья тоже!» Незнакомец скептически покачал головой: «Ошибаетесь, мы ваши благодетели. — Он ткнул пальцем в одну из фотографий: — Я вижу, вы любите деньги? Так вот, вы стоите перед выбором: или еще несколько таких приятных пачек, или несколько весьма неприятных лет. В тюрьме, разумеется». Я пришла в ужас, а незнакомец объяснил, что взамен от меня потребуется немногое: стать платным информатором одной почтенной фирмы. Я попросила дать мне время на размышление, хоти бы до завтра. Но незнакомец отказал мне в этом. «Решить вы должны сейчас, здесь», — сказал он. И я подписала обязательство. В нем говорилось, что за новые первоклассные шины, мотор и две тысячи марок я обязуюсь с ними сотрудничать и выполнять поручения.

— Когда это случилось? — опросил Рона.

— Четырнадцатого августа семьдесят четвертого года. Такой день нельзя забыть! Назавтра я была уже дома и вышла на работу. В тот день несколько раз я открывала дверь в кабинет товарища Имре, порываясь войти и рассказать ему все. Особенно еще и потому, что тот незнакомец после того, как я подписала бумагу, среди других вопросов расспрашивал и о директоре. Но у меня не хватило смелости. Знала, что в некоторых отношениях товарищ Имре бывает чрезвычайно строг и к себе, и к своим сотрудникам...

— Но чего вы боялись? — рассердился Имре. — Вы знаете и о том, как высоко я ценю и уважаю людей, если они со мной откровенны!

Вмешался Рона: