Операция «Хрустальное зеркало»

Он опрокинул рюмку. Поперхнулся. Слезы застлали ему глаза. Анастазия пила медленно, втягивая спирт тонкой струйкой прямо в горло и следя за тем, чтобы не обжечь губы. Вероятно, этому искусству она научилась в отрядах Перкуна.

— Я не боюсь смерти, — проговорила она. — Я видела их на кладбище. Они распухли, посинели. А я знала каждого из них, когда они с Перкуном ходили в его отрядах. Я должна прикончить Яругу. Уже дважды я выследила его. В первый раз струсила. Во второй — помешали.

— Ты страшная женщина.

— Тебе про меня говорили правду. Я действительно ликвидировала трех агентов УБ. Но меня пугает сам вид трупа.

— Почему тогда в поезде ты не позволила меня тронуть?

— Я думала не о тебе, а о том ксендзе. Я чувствовала себя отвратительно: на меня подействовал, труп в окне.

— А потом, в монастыре? Я говорил тебе, говорил, а ты как онемела.

— Меня разбирало любопытство: как ты поведешь себя? Я догадывалась, что нравлюсь тебе. Признайся, ты ведь не был уверен — вдруг да я действительно монахиня?

Он пошевелился, жестом руки приглашая ее присесть.

— Слушай, Анастазия, кто в уездном УБ, помимо Крыхняка, работал для Рокиты? Может, наступит такой момент, когда мне надо будет знать, кому я могу довериться.

— Не знаю.

— Не доверяешь мне?

— Да. Я не доверяю тебе.

Он приподнялся на локте и с интересом наблюдал за нею.

— Не доверяешь мне? Тогда скажи, зачем вы морочите мне голову?

Анастазия села на постель возле Альберта и испытующе посмотрела на него, прямо ему в глаза. Она изучала его лоб, нос, губы, словно они могли помочь ей выведать его тайну.

— Я не доверяю тебе. Но вместе с тем ты единственный человек, который может нас спасти, дать нам возможность продолжать борьбу. Рокита прочел несколько книжонок о приключениях шпионов. Он воображает, что «Интеллидженс Сервис» — это сила, что у нее повсюду свои люди и стоит ей захотеть — она поможет нам. Это правда?

— Ты не любишь Рокиту, — констатировал он.

— Презираю. Он дурак. Перкун боролся ради какой-то идеи, а Рокита — обыкновенный одержимый. Допрыгался до того, что пришлось нам просить вашей помощи.

— А это настолько унизительно?

— Да. Вы шпион. За английские деньги получаете информацию о нашей стране.

— Вы тоже воюете на английские деньги.

— Неправда!

— На английские деньги приобретено ваше оружие и патроны. Люди, которые вами командуют, пребывают в Лондоне на английском жалованье, хотя вам они и не платят денег.

— Это свинство так о нас думать.

Анастазия встала и принялась ходить взад и вперед по келье. Она была зла, однако в этом приступе гнева казалась еще более красивой. Альберт следил за ней и, как тогда, в подземелье, готов был дорого заплатить за то, чтобы узнать, о чем она сейчас думает. Для него не подлежало теперь сомнению, что в ее лице он имеет врага гораздо более сообразительного и опасного, нежели Рокита. «Не хватало еще, чтобы она начала мне действительно нравиться. Тогда это будет история, совсем как в бульварном шпионском романе», — подумал он.

Неожиданно Анастазия снова присела около него.

— Как тебя зовут?

— Альберт.

— Меня интересует твое настоящее имя.

— А тебе не все равно?

— Нет.

— Почему?

— Объясню позже.

— Меня так долго приучали к тому, чтобы я позабыл о том, кто я на самом деле и как меня зовут, что я успел забыть. Забыл на самом деле.

— Ты мне не доверяешь?

Альберт сел, не обращая внимания на то, что одеяло почти совсем соскользнуло с него. Он был в бешенстве, говорил, стиснув зубы:

— Слушай, ты… Я не знаю, как тебя зовут. Но в этом деле вы только приобретаете, я же рискую потерять все. Меня сбросили сюда не ради твоих прекрасных глаз. Я тут вовсе не для того, чтобы спать с тобой да спасать твоего Рокиту. Схватят тебя — и на следствии ты прежде всего «сыпанешь» меня и порученное мне дело. Нет! От меня ты ничего не услышишь. Я тоже ни о чем не хочу у тебя спрашивать.

— И все-таки ты спрашивал? Хотел узнать, кто в УБ работает на Рокиту. Именно это и насторожило меня.

Он пожал плечами. Она коснулась пальцами его обнаженного плеча, осторожно погладила шею. Его раздражали эти нежности. Альберт знал, что он красивый мужчина и нравится женщинам. Но ему казалось, что она считает его простаком, который может, поддавшись ее ласкам, начать болтать о своих делах. Такие вещи, кажется, происходят в кино.

— Не изображай из себя Мату Хари, — сказал он. Анастазия отдернула руку.

— Я не предполагала, что ты хам…

— У моих наставников не было времени заниматься моим воспитанием.

— Тебе налить еще?

— Разумеется, — кивнул он.

Они еще выпили. Алкоголь согрел Альберта, монастырская келья стала казаться ему почти уютной.

— Ты прибыл оттуда. Скажи мне, что они собираются предпринимать дальше. С нами.

— Не знаю. Это меня не касается. Я только выполняю приказы.

— Не знаешь? — вспыхнула она. — Так кто же, наконец, знает об этом? Кто может сказать мне, что с нами будет?

— Я считал, что ты знаешь об этом лучше…