Операция «Купюра»

У Бариновой и на улице Всеволод несколько успокоился, чувствовал себя и разговаривал спокойно, по-деловому. Но как только он вошёл в двери «Большого Дома», туда, где столько раз встречался с братом, сразу же ощутил сильный, противный укол в сердце. Заметил, что у гардероба скопилось слишком уж много народу, и все смотрят с испугом, с интересом. Они явно только что обсуждали ночное происшествие, и при появлении главного героя поспешно смолкли.

Некролог ещё не вывесили, но Всеволод знал, что белый лист ватмана с чёрными буквами и фотографией в рамочке обязательно здесь появится, как это уже бывало на его памяти не раз. Выскочивший из-за угла Тенгиз схватил Грачёва под руку, крепко сжал его локоть.

– Вах, горе какое! Севка, ты поплачь, поплачь, легче станет. Я знаю – многих уже схоронил. Зачем Мишико вчера мне соврал? А я, осёл, поверил, домой побежал… – Тенгиз то и дело заглядывал Грачёву в лицо, будто извиняясь за вчерашнее. – Нас с тобой приглашают в четыре часа, вместе с Горбовским и Милорадовым, к начальству на ковёр! – Дханинджия выразительно взглянул вверх, потом повёл Всеволода на лестницу. – Сашка уже из Москвы вернулся, скоро приедет – вот и отправимся зады подставлять под порку. Только за что пороть-то, если банду взяли? И ведь без потерь обошлись непосредственно на операции, даже не ранен никто. Ребята говорят, после смерти главарей боевики вообще утратили волю к сопротивлению. И бояться им больше некого, так что зачем отстреливаться? Сразу руки подняли – и в автобус…

– Значит, Минц вернулся? – Всеволод впервые назвал так своего однокашника. – Тоже, наверное, с победой?

– Нет, к сожалению! – Они уже шли по коридору, и Тенгиз поддерживал Грачёва, обнимая за плечи, как больного. – Арсен в «Космосе» не появился, залёг где-то. После ареста Габлая они там облажались все.

– Получается, зря Минц прокатился? – Всеволод вдруг оскалился, потом рассмеялся так страшно, что Тенгиз даже остановился. Всеволод дёрнул его за руку. – Чего встал? Пойдём к вам в комнату, дело есть важное. Не до перекуров сейчас.

В общей комнате Всеволод увидел тот стул, на котором Михаил сидел перед тем, как уехать в Заневку к Нечаеву. Подошёл, погладил его по сидению, но не сел, а опустился на другой, рядом. В углу красновато светился оставленный без присмотра электрокамин, и Тенгиз всплеснул руками, бросился выдёргивать вилку из розетки.

– Ещё пожара не хватало нам сейчас! Чаю хочешь? Замёрз, наверное?

– Да я пил недавно. – Грачёв вспомнил о Насте Бариновой, о том, что она рассказала про «крота», и решил не терять времени попусту. – Батоно, сядь-ка, потом чаю попьёшь. С двумя я рассчитался, осталось третьего найти…

– Ты про кого? – опешил Дханинджия. – Ну, про двоих понятно. А кто третий? Стеличек?

– Нет, «крот». Нам только пока не известно, кто он. Вот это мы и постараемся сейчас вычислить. – Грачёв взял Тенгиза за пуговицу, легонько потянул к себе. – Напоминаю, батоно, на чём мы вчера попались. Всё время, пока отсюда ехали до Шувалова, дорога была чистая, понимаешь? Следить было легко – ночь, мороз, машин мало. И я в этом деле что-то соображаю, ты уж поверь. И вот, уже после того, как всё произошло, я стал раскручивать логическую цепь. Утечка могла произойти только через коммутатор – ведь Мишка перед этим домой позвонил. Никаким иным образом сведения не ушли бы в банду, да ещё так быстро. Сегодня я встретился с одной очень информированной особой – вдовой Вениамина Баринова, подельника всей этой гоп-компании. И она подтвердила мои опасения… Да что там, это уже точно! Ты можешь выяснить, кто вчера вечером дежурил на коммутаторе?

– Значит, оттуда текло? – Тенгиз убавил звук в репродукторе, и трагическая, уместная сейчас мелодия стала далёкой; она будто звучала из космоса.

На столе брата лежали пистолет и удостоверение, а в вазе стояли четыре белые розы. К ней прислонили небольшую фотографию, на которую Грачёв боялся взглянуть.

– Если там находилась женщина по имени Вера, значит, именно она сообщила в банду о том, куда мы едем. Позвонить Иващуге – дело нескольких минут…

– То есть?.. – Дханинджия почему-то сильно побледнел. Он беспомощно смотрел на переплёты окон, на серое небо, на падающий снег, и никак не мог смириться со страшной догадкой. – На коммутаторе только одна Вера! И больше нет, понимаешь?

– А больше и не надо – одной достаточно, – усмехнулся Грачёв.

– Севка, понимаешь, ну не может быть! Чтобы она сливала информацию бандитам…

– Как её фамилия? – тихо, но зло спросил Всеволод.

– Погоди, дай вспомнить! А-а, Абоянцева! Но вдова Баринова – не очень-то надёжный источник. Она может специально, чтобы «крота» спрятать, другое имя назвать. Верочка, моя беленькая девочка, моя ласточка… Это же просто ангел земной!

– Ты сдурел, что ли, батоно? – взорвался Грачёв, и веко его задёргалось. – Чего пургу метёшь? На ней плакат не повесят, что она мафиозная агентша. И подберут такую, что никогда не подумаешь. Слушай, где хочешь разыщи мне Веру Абоянцеву! Я прошу тебя потому, что сам могу не сдержаться. Пристрелю суку, если окажется, что это она…