Операция «Ледокол»

Тудеер расписался с ней на следующий день после отъезда Финляндии. Жена была рядом с ним до последних минут крушения Третьего рейха, после чего они вместе бежали.

— Первым домом для меня стал Парагвай, — продолжала Ривка. — И, конечно же, я ни о чем тогда не догадывалась. Так продолжалось, пока я не осознала для себя, что почти с раннего детства говорю на четырех языках: на финском, испанском, немецком и английском. Мы жили в лагере, расположенном в джунглях. И жили, надо сказать, с большим комфортом. Однако о моем отце у меня сохранились неприятные воспоминания.

— И все же расскажи мне, — попросил Бонд. И по капле он выдавил из девушки ее прошлое. Оказалась вся та же старая история: Тудеер был жестоким тираном с садистскими наклонностями, вдобавок любил выпить.

— Мне было всего десять, когда мы сбежали — мама и я. Для меня это было что-то вроде игры: для побега мне пришлось даже переодеться в индианку! Мы улизнули на каное, а потом местные гварани (Южноамериканские индейцы) помогли нам добраться до Асунсьона. Моя мама была очень несчастной женщиной. Уж не знаю как, но она все же умудрилась достать нам паспорта. шведские паспорта и разрешение на въезд в страну. Мы вылетели в Стокгольм и пробыли там шесть месяцев. Мама каждый день ходила в финское посольство и в итоге получила-таки финские паспорта. Почти весь первый год в Хельсинки мама добивалась развода и выплаты компенсаций за земляные владения, которых ее лишили. Там же в Хельсинки я наконец узнала, что такое школа. Там-то я и познакомилась с Полой. Мы стали очень верными подругами. Вот собственно и вся история.

— Вся? — переспросил Бонд, подняв брови.

— Остальное предсказать нетрудно.

Учась в школе, Ривка начала узнавать факты о своем отце.

— К четырнадцати годам я знала о нем все. Я была в ужасе! Мне было противно от одной мысли, что мой отец бросил родную страну и стал частью СС! Думаю, что у меня это превратилось в наваждение, в какой-то комплекс. И к пятнадцати годам я уже твердо решила для себя, что надо сделать, пока я живу на этом свете.

На допросах Бонд слышал множество признаний. После многих лет подобного опыта начинаешь уже чувствовать, говорит ли человек правду или нет. Он мог поклясться, что история Ривки подлинная, хотя бы потому, что она рассказывала ее быстро, с минимумом деталей. Законспирированные шпионы зачастую выдают тебе чересчур много информации.

— Месть? — предположил Бонд.

— Что-то вроде мести. Нет, это слово не подходит. Мой отец не имел ничего общего с гиммлеровским «Окончательным решением еврейского вопроса». Однако он все равно считался военным преступником. Постепенно я начала все больше и больше ощущать какую-то связь с народом, который потерял шесть миллионов душ в газовых камерах и лагерях. Многие говорили мне, что я перегибаю палку. Но мне хотелось сделать что-нибудь конкретное!

— Ты стала еврейкой?

— Я переехала в Израиль, когда мне исполнилось двадцать лет. Моя мать умерла двумя годами позже. Последний раз мы виделись в день моего отъезда Хельсинки. В течение последующих шести месяцев я предприняла свои первые шаги по обращению в Иудаизм. И теперь я такая же еврейка, какой может стать любой человек, не рожденный евреем. Что они только не делали, чтобы заставить меня отказаться от своей затеи! Но я стойко выдержала все испытания и даже прошла службу в армии. Там-то все и решилось! — На лице девушки засветилась гордая улыбка. — Замир лично пригласил меня на собеседование. Я не могла поверить, когда мне сказали, кто он такой — полковник Звика Замир, глава Моссада! Он-то все и устроил. К тому времени я уже была гражданкой Израиля, поэтому меня сразу же отправили на курсы специальной подготовки для работы в Моссаде. Вскоре я получила новое имя…

— И все же вернемся к мести, Ривка. Ты искупила вину за отца, но как же месть?

— Месть? — Ее глаза широко раскрылись. Потом девушка нахмурилась, по ее лицу пробежало беспокойство. — Джеймс, ты же веришь мне, правда?

За несколько секунд Бонд перебрал в уме все факты. Либо Ривка — предательница и виртуозная актриса, каких он еще не встречал, либо, как он уже решил ранее, она чиста как стеклышко. Хотя не стоило забывать о его долгих интимных отношениях с Полой Вакер. Бонд никогда не подозревал за Полой ничего дурного и всегда считал ее очаровательной, умной и трудолюбивой девушкой. Теперь же, если верить Ривке, Пола превращалась в лжицу и в возможного пособника в покушении на его жизнь! Эти циркачи с ножами напали на него в квартире Полы. И в то же время Пола сама позаботилась о нем и отвезла его в аэропорт. Однако кто-то приметил его по дороге в Саллу. А это могло быть организовано только из Хельсинки. Уж не Полой ли?

Бонд снова перекинул разговор на отношения Ривки с Полой.

— По некоторым причинам я не могу поверить тебе, Ривка, — начал он. — Я давно знаю Полу. И в нашей последней беседе, когда она говорила о тебе, Анни Тудеер, она рассказывала конкретные вещи. Например, то, что Анни Тудеер работает вместе с ней в Хельсинки.

Ривка медленно покачала головой:

— Значит, кто-то использует мое имя…