Операция «Ледокол»

Мелодия смолкла, и из мириады динамиков донесся голос. Голос звучал непривычно громко и отчетливо. Он звучал настолько громко и отчетливо, что у Бонда упало сердце. Он застыл на месте, его глаза замерли на фон Глёде. Тот тоже напрягся, меняясь в лице от услышанных слов: «Мистера Джеймса Бонда просят подойти в Справочный отдел на третьем этаже».

А они были как раз на третьем этаже! Бонд бегло огляделся, он искал Справочный отдел, чувствуя, что Фон Глёда тоже осматривается. Голос повторил по-английски: «Мистер Джеймс Бонд, пожалуйста, подойдите в Справочный отдел».

Фон Глёда развернулся. Фигуру, стоявшую у стойки Справочного отдела, они, по всей видимости, заметили почти одновременно. Фигурой этой был Ганс Бухтман. Когда их глаза встретились, Бухтман кинулся к Бонду и начал что-то орать, но его слова потонули в общем шуме и гаме.

Секунду фон Глёда таращился на Бухтмана, затем нахмурился в замешательстве. И тут он увидел Бонда.

На какой-то миг все будто застыли. Потом фон Глёда что-то сказал своим компаньонам, и те бросились в рассыпную, а сам граф схватил свой багаж и заспешил из буфета.

Бонд вышел из толпы, чтобы преградить ему путь, чувствуя, что сзади проталкивается Бухтман. Джеймс схватил рукоятку пистолета, в этот момент до его ушей долетели слова Бухтмана: «Нет! Нет, Бонд. Нет, нам он нужен живым!»

«Уж, конечно», — подумал Бонд и стал вытягивать из-за пояса «Рэдхок», продвигаясь ближе к фон Глёде, который шел прямо перед ним, и шел очень быстро. Теперь ничто не могло остановить Бонда.

— Стоять, Тудеер! — крикнул он. — Ты никуда не полетишь! Стоять, сейчас же!

Люди вокруг закричали, и Бонд, находясь всего в двух шагах от фон Глёды, заметил, что лидер Национал-Социалистической Действующей Армии держит в правой руке «Люгер», наполовину скрытый маленьким дипломатом.

Бонд никак не мог вытащить «Рэдхок», который застрял за поясом. Снова крикнув, он оглянулся и увидел, что его нагоняет, расталкивая людей, Бухтман.

Вспыхнула паника, и среди шума Бонд услышал, как повернувшийся к нему фон Глёда, закричал истеричным тоном.

— Меня не достали вчера! — вопил фон Глёда. — И это доказательство моей миссии! Доказательство моей судьбы!

Словно ответом этому, дуло «Рэдхока» высвободилось. Рука фон Глёды поднялась, направив «Люгер» на Бонда. Агент 007 упал на колено, прицелившись. Сейчас он видел только руку фон Глёды и его «Люгер».

— Все кончено, фон Глёда! — крикнул Бонд. — Не будь дураком!

Дуло «Люгера» плюнуло пламенем, а палец Бонда дважды нажал на курок «Рэдхока». Выстрелы грянули одновременно, и какая-то гигантская рука отшвырнула Бонда назад. Перед ним завертелись кабинки паспортного контроля, его бросило на пол, а фон Глёда согнулся и попятился как раненый жеребенок, продолжая реветь:

— Судьба… Судьба… Судьба…

Бонд не мог понять, почему он лежит. В тумане, он заметил, как служащий паспортного контроля нырнул под стойку своей кабинки. Затем, все еще лежа, Бонд навел свой «Рэдхок» на фон Глёду, который снова пытался прицелиться своим «Люгером». Джеймс выстрелил еще — фон Глёда уронил пистолет, сделал шаг назад, и его голова исчезла в густой дымке.

В этот момент боль начала одолевать Бонда. Он почувствовал слабость. Кто-то приподнял его за плечи. Поднялось много шума. Потом зазвучал голос:

— Что поделать, Джеймс. Что сделано — то сделано. Теперь все кончено. Тебе уже вызвали скорую. Все будет о’кэй.

Голос говорил еще что-то, но в глазах Бонда померкло и все звуки исчезли, словно кто-то нарочно выключил громкость.

21. «НЕУЖЕЛИ ЭТО РАЙ?»

Туннель был очень длинным, его стены белыми. Бонд подумал, что вернулся в Заполярье. Потом он поплыл. Тепло и холод сменяли друг друга. Голоса. Мягкая музыка. Потом лицо девушки, склонившейся над ним. Она звала его:

— Мистер Бонд…? Мистер Бонд…?

Ее голос звучал будто бы нараспев, а лицо было поистине прекрасным. И казалось, что ее белокурые волосы были окружены нимбом.

— Неужто мне удалось? Нет, не может быть! Неужели это рай?

Девушка засмеялась.

— Не рай, мистер Бонд. Вы в госпитале.

— Где?

— В Хельсинки. И к вам посетители.

Он внезапно почувствовал, что еще очень слаб.

— Я не хочу никого видеть. — Его голос затих. — Я слишком занят. Рай — это так здорово.

Он вырубился и снова попал в туннель, который теперь стал темным и теплым.

Возможно, он проспал часы, недели, а то месяцы. Определить было невозможно. Когда же наконец Бонд проснулся, то почувствовал боль во всей правой части тела.

Ангел исчез. А вместо ангела у кровати тихо сидела знакомая фигура.

— Ну, очнулся, 007? — спросил М. — Как себя чувствуешь?

Воспоминания нахлынули на него словно серия отрывков из старого фильма: северный Полярный круг, снегоходы, база «Русак», бункер «Ледяной дворец», наблюдательный пост Полы, бомбежка и последние часы в Хельсинки. Одноглазое дуло «Люгера».

Бонд сглотнул. Во рту очень пересохло.

— Неплохо, сэр, — проскрипел он и тут же вспомнил о Поле, лежавшей без сознания в постели номера. — А Пола?

— Она в порядке, 007. Жива и здорова.