Операция «Миф»

К ним подошли Кейтель и Йодль. Гитлер выхватил из рук Йодля карту и разложил ее на стоявшем поблизости столике. Гитлер и Геринг нагнулись над картой и стали искать пункты, где высадились англо-американские войска. Затем все четверо стали совещаться о мероприятиях против десантных войск противника.

Но уже в ближайшие дни Гитлер начал придавать событиям на фронте вторжения во Франции второстепенное значение. Все его внимание вновь целиком сосредоточилось на Восточном фронте в связи с боями, которые развернулись на участке армейской группировки «Центр».

О положении на участке армейской группировки «Центр» Хойзингер в середине июня 1944 года на военном совещании доложил Гитлеру, что данные разведки и усиливавшаяся деятельность русских партизан, которые особенно активно стали взрывать железнодорожные пути и поезда в тылу армейской группировки «Центр», указывают на то, что русские на центральном участке фронта готовят крупную операцию.

Гитлер сердито процедил сквозь зубы, что он все время приказывал превращать партизанские районы в безлюдную пустыню:

— Все они бандиты! Враги немцев и бандиты — это одно и то же! Всех их надо искоренять!

Лицо Гитлера приняло озабоченное выражение. Он долго рассматривал карту и затем сказал:

— Передайте фельдмаршалу Бушу, чтобы он был особенно бдителен. Через его армейскую группировку ведет прямая дорога в Германию! Здесь мы не должны отступать ни на шаг!

Гитлер и западные державы

Говоря об обострении отношений между западными державами и Советской Россией, Гитлер подчеркивал, что задача состоит теперь в том, чтобы выиграть время. В тот период, в сентябре 1944 года, Гитлер знал, что англо-американцы готовы к заключению сепаратного мира с Германией, но предварительно добиваются его ухода. Требование об устранении Гитлера было поставлено в то время англичанами при переговорах в Стокгольме с представителями германского министерства иностранных дел. Инициатива переговоров принадлежала англичанам. Когда Гитлеру доложили об этом, он приказал прервать переговоры с англичанами. Постоянный представитель Риббентропа при Гитлере посол Хевель в разговоре с Гюнше выразил недовольство по поводу прерванных переговоров в Стокгольме, говорил, что война на Восточном фронте достигла такой стадии, когда совершенно необходимо заключить мир с западными державами.

— Чего еще ждет фюрер? Он должен принять какое-то решение, найти выход, — говорил Хевель.

Гитлер искал выход в конфликте между западными державами и Советской Россией. В конце военных совещаний он часто говорил:

— Вот увидите, господа. Я окажусь прав.

… Гитлер, откинувшись на спинку стула, стал с презрением говорить об американцах. Он подчеркивал, что на международных гонках американские автомобили ни разу не побеждали. Американские самолеты хороши лишь своим внешним видом, моторы их никуда не годятся. Это служит, мол, доказательством того, что хваленую американскую промышленность сильно переоценивают. Там нет никаких особых достижений — только посредственность и большая реклама.

После ухода Гитлера и Шмундта к Линге зашел начальник личной охраны Гитлера Шедле. Он заговорил о том, что на Восточном фронте дела идут плохо. Шедле заметил, что фюрер уже очень давно не ездил на фронт. Надо, чтобы войска увидели фюрера.

— Чем же шеф все время занимается, черт возьми? — спросил Шедле.

Линге точно знал, чем занимается Гитлер, но промолчал.

Гитлер проводил время на военных совещаниях, болтал с фотографом Гофманом и его компанией, читал приключенческие романы, рисовал никому непонятные строительные проекты, воображая себя большим художником, уединялся по вечерам с Шаубом, который показывал ему через проекционный аппарат цветные фотографии голых парижских танцовщиц, и выводил на прогулку свою собачку — шотландского терьера Бэрли, которого достал ему Борман. В ставке этого шотландского терьера ввиду его крошечного роста в шутку называли «великогерманской имперской собакой».

На пути к краху