Операция «Наследник», или К месту службы в кандалах

— А почему у тебя очки такие дрянные?

— Сломались, — ответил он и подумал: — «Сейчас она меня в два счета выведет на чистую воду».

— Уж не дрался ли ты с мистером Гуриным?

— Нет, я их еще в Якутске сломал. Но действительно посредством мистера Гурина — полено от головы отскочило…

— Завтра же мы поедем в магазин Джексона на Стрэнде и я выберу тебе красивые очки. А то ты всегда покупаешь себе такие странные круглые очки, которые совсем тебе не идут, ты похож в них на ростовщика. Я уже присмотрела тебе очень хорошие очки в золотой оправе. Кроме того, тебе надо обновить свой гардероб. А то у тебя какой-то потасканный вид. Сейчас ты не слишком отличаешься от своего друга мистера Гурина.

— Совершенно верно, — вмешалась мисс Какссон, — настоящий джентльмен должен иметь как минимум четыре костюма. Это обойдется вам всего в 15 фунтов.

«Как она мягко стелет, — думал Фаберовский, исподлобья глядя на невесту. — А глаза тревожные. Сейчас ударит. Но я не могу ничего сказать ей. И уехать просто так не могу. Иначе обратно в Лондон мне лучше не возвращаться. Придется что-нибудь соврать.»

Ему почудилось, что в воздухе возникла рожа Артемия Ивановича, которая нагло подмигнула ему и сказала: «А все потому, что поросенка съел, Степанушка!»

— Мисс Какссон совершенно права, — сказала Пенелопа. — Вряд ли можно считать нормальным, когда жених является к своей невесте со странной голубой лентой, свисающей из кармашка сюртука.

— Это подарок мистера Гурина миссис Эстер Смит. — Поляк достал из нагрудного кармана ленту от поросенка и протянул ее Пенелопе.

— И что же символизирует этот подарок?

«Кажется, начинается. Как же мне сказать ей о том, что я должен буду уехать? Что мне такого соврать?»

— Что б ты, гадюка, повесилась, — вслух и по-русски сказал Фаберовский.

— Что? — переспросила Пенелопа.

— Символ любви и верности. Орден Андрея Первозванного.

— Не подозревала в твоем друге такой романтичности. Если бы ты подарил мне такую ленту, я бы решила, что ты предлагаешь мне повеситься.

— Ты слишком мрачно смотришь на жизнь, Пенни. Мне бы такого и в голову не пришло.

— Не так уж и мрачно. Просто реалистично.

— Давай проверим. Предположим, ты слышишь, как я говорю кому-нибудь, что сразу после свадьбы покину Лондон на некоторое время.

«Боже, чего я несу! Выноси, кривая!»

— Ну уж нет, Стивен. После свадьбы ты покинешь Лондон только на кладбище. Если ты действительно хочешь удрать, сделай это до нашего венчания.

— Что я говорил, а? А ведь на самом деле я подразумевал, что мы вместе с тобой отправляемся в свадебное путешествие и поэтому некоторое время мы будем отсутствовать. И ничего иного.

«Куда же эта кривая меня вынесла!»

— Это правда? — спросила Пенелопа и лицо ее просияло.

— Конечно, — губы Фаберовского растянулись в глупой шутовской улыбке и он понял, что действительно превращается в Артемия Ивановича. — Сперва мы посетим жемчужину Средиземноморья, великолепную Венецию с ее каналами и гондольерами. А оттуда на пароходе мы направимся в Египет, сперва в Александрию, а потом в Каир, где посмотрим знаменитые пирамиды в Гизе. Мы купим тур Кука и поплывем на красивом белом пароходе вверх по Нилу к первым порогам.

— Стивен, ты просто чудо! — воскликнула Пенелопа и бросилась поляку на шею. — Я и не смела мечтать о таком! Может быть, мы поедем из Венеции в Рим и Неаполь?

— Видишь, дорогая Пенни, — начал поляк, осторожно, словно готовую взорваться бомбу, обнимая девушку за плечи. — Мой интерес к Египту не совсем бескорыстен. Я связался с Дервьё и Кеносом, владельцами страусиной фермы, и в Египте у меня будут кое-какие дела, правда, совсем незначительные.

— Я даже успокоилась, Стивен! — улыбнулась Пенелопа. — Я была несколько напугана твоим безграничным благородством. Но теперь все в порядке.

— Видишь ли, путешествие в Египет очень дорого, а так я могу рассчитывать возместить хотя бы часть денег и дать одновременно тебе возможность увидеть, например, бегемотов и пирамиды.

— И Гурина. Или я не права?

— Ну, может самую малость.

— Но все равно я очень счастлива, — Пенелопа припала к его груди и на этот раз Фаберовский уже без опаски обнял ее. — Ты собираешься высиживать в Египте страусиные яйца?

— Высиживать их будет мистер Гурин. А мы будем с тобою путешествовать.

— Боже мой, Гурин на страусиной ферме! Какой убыток будет Дервьё и Кеносу.

— Это ему расплата за индюшачью ферму, — сказал Фаберовский.

Артемий Иванович в воздухе медленно растаял.

— Надо отдать ему должное, то была неплохая идея. Может быть, когда мы вернемся из путешествия, нам стоит заняться разведением индюков? Главное, что мы сможем поселить на ферме мистера Гурина, ведь это будет довольно далеко от Лондона. Судя по твоим словам, он разбирается в птицеводстве.

— О, да. Он вообще большой специалист. Особенно по части озимых и занимания денег.

— И когда мы с тобой поедем?

— Я хочу числа двадцать седьмого октября быть в Венеции. А потом в Египет.