Операция «Наследник», или К месту службы в кандалах

Фаберовский сунул ему кошель с деньгами, из которых шафер должен был оплатить все бесчисленные расходы: гонорары священнику, органисту и хору, чаевые церковнослужителям, листы с напечатанным текстом службы, цветы в церкви, букеты для невесты и ее подружек и букет для миссис Смит. Сегодня поляк потратит практически все свободные деньги, которые мог позволить себе выделить из черевинской суммы, и останется с пустыми руками.

Тяжело вздохнув, Фаберовский отдал Батчелору футляр с обручальными кольцами, и вышел на улицу к коляске, в которой уже сидела Розмари.

— Надеюсь, доктор Смит не заказал для торжественного завтрака поросенка, — сказал поляк, когда Батчелор сел рядом с ним и коляска покатила в приходскую церковь Сент-Марилебон на Марилебон-роуд.

Пенелопа и вся шатия-братия с ее стороны уже были на месте. Девушка вышла из экипажа и стояла в портике, опираясь на руку отца. На ней было украшенное цветами флердоранжа тяжелое белое атласное платье с воротником-стойкой и длинным шлейфом, придававшее Пенелопе солидный вид. Спереди лиф подвенечного платья был украшен мелким жемчугом, буфчатые рукава доходили до локтя, откуда дальше вниз до запястья руку прикрывали фламандские кружева. Белая вуаль длиной до колен ниспадала с плеч.

Рядом с доктором Смитом понуро стоял доктор Гримбл, совершенно убитый свершающимся на его глазах неотвратимым крушением его мечты о браке с Пенелопой. Гримбл был, как всегда, на высоте модных веяний, хотя монокль в его глазу не светился воинственно, как это бывало прежде, и только церковные свечи изредка тускло отблескивали в окуляре. Безукоризненно сшитое из тяжелого мельтоновского сукна облегающее пальто-«скарборо» с пелериной до локтя было расстегнуто, открывая взорам викуньевый, облицованный по лацканам черным шелком фрак. Тонкая ротанговая тросточка выстукивала по каменным плитам пола причудливый ритм, свидетельствуя о том, что ее хозяин нервничает и в полном упадке духа.

Среди приглашенных доктором Смитом гостей Фаберовский узнал также мистера Проджера, мисс Гризли, приставленную Смитом к своей жене, и старую миссис Триппер в инвалидной коляске. Все остальные, за исключением, конечно, Эстер и мисс Какссон, выполнявшей роль подружки невесты, были поляку неизвестны, да и не очень ему хотелось что-либо о них знать.

Доктор Смит, заметив приезд жениха, наклонился к уху Пенелопы и зашептал:

— Выслушай, дочь, своего отца. Еще немного и ты уйдешь из моего дома к своему мужу. Он нехороший человек и, наверное, я редко стану видеть тебя, а уж до вашего отъезда в свадебное путешествие он точно не позволит мне тебя посетить.

— Когда ты сбежал от нас, отец, заперев в доме, ты, между прочим, нашел приют именно в доме у Стивена, — ответила ему Пенелопа и, оставив отца, подошла к Фаберовскому.

Сдержанно кивнув гостям, поляк вручил ей букет цветов и велел Батчелору пойти уведомить викария о их приезде. Они приехали раньше времени и священник мог быть еще не готов. Следом за Батчелором в церковь вошли и участники свадьбы.

— У вас такой вид, мистер Фейберовский, словно вы всю ночь накануне свадьбы предавались тайным порокам, — сквозь зубы сказала поляку мисс Какссон, которую сделали подружкой невесты по настоянию доктора Смита.

— Если вы не угомонитесь, мисс Какссон, я вам случайно наступлю на ногу, — с легким поклоном сказал поляк. — Каблуком.

— Вам нужно носить не фрак, а мешок с тремя дырками, — сказала Какссон, обворожительно улыбаясь в ответ. — На вашей горбатой спине не будет сидеть никакая человеческая одежда.

— Скажи, Пенни, я и в самом деле такой урод?

Пенелопа смутилась.

— Должна сказать тебе, Стивен, что ты действительно ужасно выглядишь во фраке. Но тебя извиняет то, что на этот раз ты все-таки пришел. Я боюсь, что что-нибудь случится в самый последний момент.

И она тревожно оглянулась на Гримбла. Месяц назад во время утренней воскресной службы в соборе Св. Павла застрелился некий сорокалетний мистер Истон, страдавший прогрессирующим параличом. Его тело позднее было кремировано в Уокинге, а в соборе пришлось проводить службу Примирения после осквернения собора самоубийством. С самого утра Пенелопу преследовала мысль, что Гримбл тоже может застрелиться в церкви во время их венчания со Стивеном, чтобы расстроить свадьбу. Но Гримбл был тих и печален и вовсе не походил на человека, способного застрелиться.

В церкви находилось несколько посторонних, сидевших в разных местах на скамейках. Фаберовский предложил невесте сесть, пока священник облачится и выйдет к ним. Доктор Смит немедленно пристроился по другую сторону от дочери и опять заговорил, достаточно громко, чтобы поляк мог расслышать его слова.