Операция Паломник

Там, где коридор пересекал линию экватора, друзья не утерпели и заглянули в инженерный зал. Они знали, что увидят там, и не ошиблись. Этому залу тоже было несколько сот лет. Всюду лежала столетняя пыль. Метрах в двухстах дальше по коридору они отыскали нужную лабораторию и немного покопавшись нашли переносной анализатор, идентичный тому, что оставили в багажнике вездехода. Спускаться за ним вниз, чтобы потом тащить наверх сил уже не было.

Добравшись до эскалатора, поднялись на верхний ярус Центральной. Донован несколько секунд постоял возле прозрачного купола, пытаясь разглядеть дымку над пятым блоком накопителя, но ничего не увидел. То ли ее сейчас не было, то ли расстояние оказалось слишком большим.

Донован и Гарднер пробыли в Главном пульте управления не больше пятнадцати минут. Анализ останков двух людей показал, что те умерли полторы тысячи лет назад.

Они понимающе переглянулись и поспешили в зал связи. Дело принимало совсем иной оборот.

* * *

Аннет готовила напитки и делала бутерброды прямо в помещении пульта связи. Все уже давно не ели, а особенно она хотела накормить своего Сэма. До этого происшествия на Паломнике она и не подозревала, как же он ей дорог. Если бы месяц назад ее спросили, любит ли она Томсона, она бы не раздумывая ответила «да». И солгала бы. Прежде всего, самой себе. Потому что до сегодняшнего дня, она по-настоящему не испытывала это чувство. Ей вдруг вспомнились слова мамы, когда Аннет спросила, за что та любит отца. Это было пять лет назад, еще на Земле. Аннет тогда работала в Калифорнийском институте и часто заезжала к родителям в гости. В то время они только-только начали встречаться с Сэмом. Мама мечтательно улыбнулась и ответила: «…можно повернуться к нему спиной, чтобы тебе в шею уткнулись и засопели сонно. А другой рукой тебя сверху накрывают от всего – штормов, землетрясений, падающих метеоритов…и можно спать». Только сейчас до нее дошел смысл этих слов.

Аннет в который раз бросила взгляд на Сэма. Он притащил из вездехода тяжелую коробку, привезенную со второй базы, и сейчас разбирал ее содержимое в противоположном углу помещения.

«Теперь, я четко знаю, за что я люблю своего будущего мужа. – подумала она. – И знаю, почему и за что он любит меня. Любят не просто так, любят всегда конкретно за что-то. И я люблю его, потому что он сильный, мужественный, ответственный, храбрый, добрый, умный и нежный. Люблю за то, что он любит меня и очень старается сделать меня счастливой».

Аннет заставила себя отвернуться. Захотелось подойти и обнять его. Но, сейчас не время для телячьих нежностей. Она взглянула на Еву. Та все так же безучастно сидела у окна. Бедный Пьер. Сколько ему пришлось пережить…

Иногда Аннет вступала с Евой в разговор, но он очень быстро заканчивался. Аннет несколько раз садилась напротив нее на подоконник и украдкой разглядывала. Она неплохо знала Еву. Внезапно возникшее предположение не давало ей покоя, но она боялась высказать его вслух. Что-то ее удерживало.

Томсон чувствовал себя прескверно. Сказывались нервное напряжение и усталость, помноженные на неизвестность. В коробке Сэмюэль искал информационные носители и не сразу понял, что их здесь нет, зато обнаружились пачки странных на вид и на ощупь листов. Сероватого цвета с чёрными разводами прямоугольные листы он сначала принял за использованную протирочную ветошь из нетканого материала, на которой кто-то от руки делал записи. Но ветошь запаха не имела, а использованная по назначению была бы испачкана растворителями, смазкой, или спиртом. «А здесь… – он принюхался, – отчётливо пахнет… сложно сказать чем. Больше напоминает вонь от сгоревших в пламени огнемёта обитателей свампа».

Записей оказалось невероятное количество. Судя по заголовкам – отчёты наблюдений, протоколы экспериментов. Было в этом что-то неправильное, и дело даже не в материале, на котором фиксировались результаты исследований. Если бы все регистрирующие приборы на второй базе работали день и ночь, то и в этом случае неоткуда было бы взяться такому количеству документов. Томсон все перекладывал пачки, надеясь отыскать что-нибудь вроде сопроводительного письма, какого-нибудь объяснения. Ящик был уже почти пуст, но ничего подобного он так и не нашел. Тогда начал читать не только заголовки, и первый же лист выпал у него из рук.