Операция «Престол»

В священниках тоже не было недостатка — их выпускали духовная семинария и богословский факультет университета.

И в то самое время, когда в СССР громили храмы и расстреливали священнкиов, вся жизнь людей, живших в Харбине, была пропитана церковностью. Многочисленные храмы были переполнены, строили новые.

В Радоницу со всей Маньчжурии съезжались сюда все священники. Поминовение усопших было большим днем Харбина.

В отличие от европейских стран, где эмигранты уже во втором поколении заметно ассимилировались и большей частью стремились раствориться среди автохтонов, в Китае русские с местным населением почти не смешивались.

Более того, большинство эмигрантов продолжали себя считать подданными России, лишь временно оказавшимися за ее пределами.

И без особого преувеличения можно было сказать, что на всем земном шаре не было другой страны, в которой русская эмиграция могла чувствовать себя в такой степени дома.

Да, с японской оккупацией многое изменилось, но до того, что творилось в СССР, было далеко.

Более того, на вокзалах Харбина и Порт-Артура продавались японские открытки, с изображенными на них сценами героической обороны Порт-Артура.

В русской крепости на месте гибели генерала Кондратенко стоит обелиск с почтительной надписью по-японски.

На кладбище — ухоженные могилы 18 873 погибших здесь русских солдат, православная церковь.

Как это не покажется странным, но японцы платили жалованье и русскому священнику, и персоналу кладбища. А одна из двух православных часовен была построена японцами.

Зато большевики не только не вложили в Братское кладбище в Санк-Петербурге ни копейки, но и постарались как можно быстрее забыть о нем.

В результате могилы русских солдат заросли травой, а само кладбище превратилось в пустырь.

Зато в музее Порт-Артура первый зал был посвящен воинской славе России, в нем висели картины Полтавского сражения, Бородинской баталии, обороны Севастополя и так далее.

Второй зал посвящен обороне Порт-Артура.

Среди самых дорогих экспонатов была шинель адмирала Макарова и каска художника Верещагина.

Когда Макаров погиб на подорвавшемся на мине броненосце «Петропавловске», даже в столице враждующей Японии прошла траурная демонстрация.

Популярный поэт Исикава Такубоку посвятил Макарову стихи, назвав его доблестным противником. А вот Николай II, узнав о трагедии, спокойно отправился на охоту.

Японцы подняли со дна моря броненосец, на котором погиб адмирал и его товарищи и с почестью похоронили, передав личные вещи в музей.

Так, уважая противника, японцы возвысили и свою победу.

— Но почему же тогда никто не выступит против него, если все им недовольны? — воскликнула Наташа.

— Я не знаю, Наташа, — честно ответил Алексей, который и сам много раз размышлял над этим вопросом, но так и не нашел ответа. — Возможно, что причин несколько, и главною является все-таки та, что способная наиболее критически воспринимать действительность и, конечно же, смелая, часть населения либо уничтожена, либо изгнана, а та, которая осталась, просто не способна на поступок! Да и напуган народ…

— Но ведь те же рабочие, — возразила Наташа, — бастовали в Петербурге даже по время войны!

— Это, — грустно усмехнулся Алексей, — говорит скорее о слабости царской власти, нежели о силе рабочих! Приведу такой пример. Да, в феврале рабочие вышли на улицы и помогли свергнуть династию! Почему? В значительной степени только из-за бездействия царя и полоумного министра внутренних дел Протопопова, который оказался не только болтуном, но и предателем! А если говорить проще, то в феврале в рабочих никто не стрелял. Но когда те же самые рабочие попытались выступить против разгона Учредительного собрания и большевики встретили их манифестации пулеметами, они сразу же успокоились. И если сейчас, во время войны, в Москве взбунтуется какой-нибудь военный завод, его просто-напросто сравняют с землей. И в этом огромная разница между большевиками и тем же Временным правительством, собиравшимся делать революцию в белых перчатках! Когда во время апрельского кризиса семнадцатого года в связи с нотой Милюкова генерал Корнилов пообещал навести порядок в столице за несколько часов, министры Временного правительства поклялись уйти в отставку, если будет пролита хоть одна капля крови. В результате в отставку ушел сам Корнилов…

— Значит, надежд на то, что народ выступит сейчас против Сталина, нет? — последовал новый вопрос.

— Ты задаешь трудный вопрос, Наташа, — пожал плечами Алексей. — Да и не могу я говорить от имени всего народа. Единственное, что я тебе могу сказать, так это то, что народ будет сражаться против Гитлера. Во всяком случае, большая его часть…

— А ты?

— И я в том числе! — улыбнулся Алексей. — Иначе, зачем мне надо было бы уходить за границу? Мне и в лагере жилось хорошо, да и срок у меня был не большой…

— Даже если ты обречен?

— Даже так! — кивнул Алексей. — Да, я могу проиграть, но при этом сделать все возможное для победы. Помнишь, как у Льва Николаевича? Делай то…

— Что должно, — договорила за него Наташа, — и будь, что будет!