Операция «Престол»

Для многих из них Новодевичий стал темницей.

При царевне Софье Алексеевне здесь развернулось новое грандиозное строительство.

По злой иронии судьбы, царевна Софья столь много сделавшая для этого монастыря стала в нем узницей — в 1689 года по приказу Петра I она была заточена в Новодевичий монастырь и насильственно пострижена в монахини под именем инокини Сусанны.

После стрелецкого бунта Петр, дабы продемонстрировать свою окончательную победу в борьбе за власть приказывал вешать стрельцов прямо перед кельями царевны Софьи.

Говорили и то, что здесь, на льду Новодевичьего пруда, Петр лично рубил головы восставшим стрельцам. Отрубить голову не всегда удавалось с первого раза, а поэтому многие стрельцы умирали в страшных муках и страданиях. До сих пор пруд пользуется дурной славой, так как души замученных стрельцов бродят в окрестностях, находясь в бесконечном поиске своих мучителей.

С именем опальной царевна в Новодевичьем монастыре связана еще одна легенда: если приложиться к белокаменным стенам Софьюшкиной башни и загадать романтическое желание, то оно обязательно потом сбудется.

По поверью души заточенных монастырских узниц до сих пор здесь обитают и помогают всякому пришедшему к этим стенам…

Марина с огромным интересом слушала Алексея.

Впрочем, она была не одна. Метрах в трех от них стоял приятель Садовского, Глебов.

В эти вечерние часы он всегда гулял по территории монастыря.

Поначалу он принял эту парочку за праздных гуляк, от нечего делать, забредшую в монастырь.

Но услышав Алексея, он понял, что это далеко не так.

Прежде всего, его поразила речь Анненкова, которая сразу выдавал в нем бывшего.

И не случайно, кто-то из великих сказал, что речь человека — это его судьба.

Так оно и было, поскольку никого из товарищей нельзя было научить тому, что воспитывалиось в человеке веками.

А когда Алексей повернулся и он увидел его лицо, он лишний раз убедился в этом, поскольку это было лицо аристократа.

Глебов сделал вид, что занят тем, что рассматривает другой памятник, а сам с наслаждением слушал рассказ Алексея.

— Если придти ночью в прилегающий к монастырю сквер, — продолжал Алексей, — и встретить там восход полной луны, то кто-то из ближайших родственников человека достигнет вершин в этой жизни, добьется успеха, став известным на каком-либо поприще. А если весной посетить этот сквер со своим любимым человеком, сорвав с деревьев несколько листьев и высушив их, можно увековечить верность друг другу…

— Жалко, что сейчас нет листьев, — томно сказала Марина.

Алексей улыбнулся и ласково обнял женщину.

Затем они направились в храм Успения Святой Богородицы. Глебов последовал за ними.

— Святитель Петр, — снова заговорил Алексей, — перенося в 1325 году резиденцию русских митрополитов из Владимира в Москву, силу и благочестие Москвы ставил в тесную связь с построением в этом городе храма в честь Пресвятой Девы Марии. Он рекомендовал великому князю Ивану Даниловичу Калите воздвигнуть здесь «храм, достойный Богоматери». Согласно этой воле святителя, в 1326 году в Москве была заложена первая каменная церковь во имя Успения Богоматери, и впоследствии значительная часть воздвигаемых на Руси храмов названа в честь этого праздника и в ряду их. Ну, а поскольку храм посвящен Пресвятой Деве Марии, роспись храма в своих художественных образах прославляет Богоматерь…

Они подошли к иконостасу, и Алексей сказал:

— Центром всех изображений, прославляющих Богоматерь, является вот эта картина «Коронование Богоматери». Богоматерь здесь представлена во всей Своей славе. А на вот там, указал он на всоточную стену храма, — находятся главные святыни храма — Тихвинская и Владимирская иконы Богоматери…

В этот момент Алексей заметил внимательно слушавшего его Глебова и вопросительно посомтрел на него.

— Я прошу прощения, — заговорил тот, — но вы так интересно расскзываете о соборе, что я невольно заслушался. Извините, я забыл представиться! — спохватился Глебов. — Глебов Владимир Николаевич, бывший предводитель дворянства в Нижнем Новгороде, а теперь, волею судеб, житель Донского монастыря…

— Аннненков Алексей Петрович, — в свою очередь отрекомендовался Алексей. — А это моя жена Марина…

Дабы избежать ненужных расспросов, он представился агентом по снабжению одного из уральских заводов, прибывшим в столицу по делам службы.

— Простите меня за любопытство, — произнес уже по-настоящему заинтересованный Глебов, — а вы, случайно, не сын Марии Николаевны?

— Сын! — улыбнулся Алексей. — И не случайно!

— Боже мой! — засуетился Глебов. — Вот так встреча! Я хорошо знал вашу матушку, одну из самых красивых женщин, какую я когда-либо встречал!

— Да, вы правы, — погрустнел Алексей. — Вот взгляните…

Он расстегнул пальто и, вытащив висевший у него на груди золотой медальон, раскрыл его.

Глебов увидел на одной его стороне, действительно, хорошо ему известную Марию Николаевну, а на другой — снимок красивого мужчины с мужественным лицом.

— Это ваш отец? — спросил он.

— Да, — кивнул Алексей. — Он умер в пятнадцатом году от ран…

— Жаль! — вздохнул Глебов.