Операция «Призрак»

— Давай, Ермолай, накрывай на стол, ужинать будем, гулять будем. А я пока шинель сброшу, ополоснусь немного.

Сергеев поднялся с кровати, прошел к столу, спросил:

— По какому поводу гулять будем? — и стал разбирать пакет.

Достал консервы, огурец, хлеб, бутылку водки.

— День рождения у меня, — крикнул из ванной комнаты майор.

— О! — воскликнул Ермолай. — Здорово! Поздравляю, друг, с днем рождения! От всего сердца желаю всего самого, самого…

— Спасибо, друг. Накрывай, накрывай, я сейчас подойду…

За столом пошел разговор о делах, о хранилище. В какой-то момент майор вымолвил:

— Коллеги сообщили, что нашлась любовница-женушка Сапеги. И представляешь где? Аж в теплом городе Астрахань. В каком-то доме-притоне убила хозяйку, ее на месте преступления и заарканили. Теперь беглянка-попрыгунья и воровка получит на полную катушку.

Ермолай кивнул и спросил:

— А как сам Сапега?

— А что Сапега? — изрек Истомин. — Проходит курс лечения в спецбольнице НКВД.

— Но он же здоров и ты сам это знаешь. Почему он должен отвечать за свою любовницу?

— Он находился на высокой и ответственной должности, — отмахнулся майор.

— Ну и что, — не унимался Ермолай. — Почему он должен отвечать за чужие преступления?

— Мы с тобой об этом уже говорили. Разве может жить ответственный советский работник с нравственно ограниченной, без моральных запретов женщиной?

Ермолай задумался.

— Это не нам с тобой решать, друг Ермолай, — продолжал майор. — Разберутся, кому положено. Давай еще по одной, да будем отдыхать. Завтра у нас будет напряженный день…

* * *

Москва

Хейдес тянул с очередным докладом по операции «Эшелон», поскольку успехов не было никаких. Лишь после второго напоминания Центра, резидент взялся за составление шифровки.

Действительно, докладывать Хейдесу было совсем нечего: в Москве провал ценного агента, в результате этого стало неизвестно время отправки эшелонов с золотом, в Перми агент Горец, ликвидируя свидетеля, получил смертельное ранение, в Свердловске — неудачное покушение на одного из главных фигурантов русской операции по перевозке золотого запаса. Информация, купленная у американского макаронника, помогла, но не на все 100 процентов. К тому же, точные координаты хранилищ с металлом на Урале так и не установлены…

* * *

От гостиницы к хранилищу поехали на двух легковых машинах. На немой удивленный вопрос Ермолая Истомин ответил:

— Так надо…

Поскольку всю платину перевезли первыми двумя составами, то третий состав пришел с золотыми слитками. Ввиду отсутствия при разгрузке Сергеева, золото сгрузили рядом с платиной.

Ермолаю это совсем не понравилось, они еще с Сапегой планировали хранить металлы порознь. Собственно так было положено и по действующей инструкции. Поэтому, оказавшись в хранилище после трехдневного отсутствия, Ермолай первым делом определил постоянное место хранения золотых слитков.

После этого началось перебазирование слитков, доставленных третьим составом…

* * *

Москва, следственный изолятор НКВД

В помещении для допросов находится старший майор Неболтай и Елизавета Жохина. Холеный и надухаренный одеколоном старший майор по-хозяйски расположился на стуле, на столе находится жидкая папка с документами. В метре от стола стояла женщина. Внешний вид у нее неважный, местами порванная одежда, на лице ссадины и кровоподтеки.

— Значит, вступили в схватку с капитаном милиции, — пренебрежительно обозревая женщину, изрекает старший майор. — Лихо-лихо, Жохина.

Усталая, измученная женщина предпочла промолчать.

— Советую чистосердечно сотрудничать со следствием, — важно продолжает старший майор. — Иначе будет еще хуже. Ты меня понимаешь? Жохина?

— Да.

— Хорошо, начнем сначала. Итак, как ты познакомилась с артистом балета Борисом Забавным?

— Случайно. Может, вы мне, женщине, разрешите присесть?

Старший майор слащаво улыбается и весело бросает:

— Женщине! Ха-ха! Посмотри на себя! Какой-то драный оборвыш! Еще наверняка чем-то болеешь!

Женщина молчит.

Старший майор довольно продолжает:

— Вообще говоря, это будет зависеть от твоего поведения и моего настроения…

* * *

Во время ужина в гостинице сосредоточенный Истомин достал бутылку водки и два стакана. Быстро наполнил их наполовину. Ермолай внимательно смотрел за действиями майора.

— Понимаешь, — всматриваясь в лицо Сергеева, медленно и тихо вымолвил майор, — случилась трагедия, умерла Онись Христолюбова.

— Как!? — автоматически вырвалось у Ермолая.

Вмиг перед глазами проскочили не многочисленные, но приятные мгновения встреч с девушкой…

Истомин тихо продолжал:

— На нее вышел фашистский агент, охотившийся на тебя. Он ее бил, пытал, хотел все выведать о тебе и о хранилище, разумеется. Но Онись ничего не сказала и геройски погибла, — замолчал на секунду-другую. — Пусть земля ей будет пухом. Давай, друг, стоя помянем ее светлую, тихую и геройскую душу. Ее, кстати, посмертно представили к награде.

Они взяли стаканы и поднялись, молча выпили.

— Мне очень жаль, друг, — грустно вымолвил Истомин.

В голове Ермолая все перемешалось, сердце сковала тупая боль: