Операция «РЫ», и другие приключения капитана дальнего плавания Гурова

– Так-так! Сам понимаешь, капитан, если “крыша” рассердится, то мы с тобой всю оставшуюся жизнь будем расплачиваться за эти крутые тачки.

– Согласен, капраз. Дальше что?

– Дальше надо быстро все продать и закрыть это заведение.

– Ты что – спятил?

– Нет, капитан. Даже хорошо, что они наехали.

– То есть?

– Ты посчитай, сколько денежных знаков мы с тобой выручим итого с продажи тачек Данека?

– Так, – засуетился капитан, подсчитывая на ходу, – четыре тысячи с четырех “кадеттов”, две с половиной за “аскону”, полторы за “эскорт”, тысячу за “фиесту” – всего девять штук долларей.

– Все посчитал? – с сомнением в голосе уточнил Одинцов.

– Вроде.

– А расходы на растаможку и прочее?

– Блин, забыл!

– Короче, тыщ на семь надо рассчитывать. Хватит на “капельку”, как у твоего Данека. Соображаешь, капитан?

– Соображаю, капраз. Хорошо соображаю!

– Только не подумай, что я пошел на поводу у тебя – кинуть Данека. Я не “кидала".

– И я не “кидала”. Он сам напросился. Мы это уже обсуждали, капраз.

– Я просто хочу подчеркнуть, господин капитан, на будущее.

– Светлое будущее. – акцентировал Гулов. – Хорошо, капраз. Я все понял.

– Если бы не обстоятельства.

– Да понял я, капраз, понял!

Переживание случившегося и влияние сорокаградусной жидкости способствовали углубленному выяснению отношений. Языки оппонентов все более заплетались в лабиринтах взаимных упреков. К тому же, закуска в единственном ассортименте, не считая огуречного рассола, закончилась так же быстро, как и появилась. Ее было явно маловато – всего один литр. Зато водки хватало – по полбутылки на брата. Эта диспропорция не осталась не замеченной. И в первую очередь, со стороны господина капитана дальнего плавания. Вообще, было непонятно, что на него нашло. Но поезд, как говорится, ушел и отступать уже было некуда. Накипь старых мореманских обид неожиданно выплеснулась на Одинцова.

– Эти военные никаких правил не соблюдают! Им плевать на МППСС!

– Чего это? – спросил Одинцов удивленным голосом, означающим не то вопрос, не то ответ.

– Да-да! Им наплевать на МППСС-72. Не зря говорят: “Бойся военных моряков.”

– И пьяных рыбаков, – добавил Одинцов и далее более миролюбиво заметил. – Не накаляй палубу, капитан!

– Ваш этот, как его – Чесоткин, – не унимался Гуров, – так и не свернул перед контейнеровозом, хотя тот был с правого борта!

– Может, хватит, Ваня? А то и я что-нибудь да припомню, если не угомонишься!

– Что? Ну что ты можешь припомнить?

– Это не в моих правилах!

– Валяй! Говори! Гуров все стерпит. Если есть что сказать, конечно!

– Раз так настаиваешь, то и скажу!

– Ну и.

– Ну и то, что я, в отличие от некоторых штатских, к тому же, капитанов дальнего плавания, – Одинцов многозначительно поднял указательный палец вверх, – суда на мели не сажал.

– Что ты этим хочешь сказать? – закипятился Гуров. – Это я посадил БМРТос?

– Нет, он сам выбросился на берег, как дельфин! – парировал Одинцов.

– Вот, блин, эти военные, слышали звон, да не знают где он!

– Куда уж нам!

– Вот именно! Всего то и было, что за риф зацепились.

– Насколько я понимаю, капитаном там был Гуров? – уточнил Одинцов.

– А кто же еще? – как ни в чем не бывало ответил капитан. – Кто еще мог так филигранно маневрировать между рифами? Это вам, военным, не лаптем щи хлебать.

– А вот это, Ваня, уже лишнее!

– Ладно, не обижайся, капраз.

– Это ваши калоши ползают где попало, и особливо в полигонах боевой подготовки, – теперь возмущался Одинцов. – Лезут тупорылые и под торпеды, и под ракеты. Сети раскидывают, а потом сами их и рубят, когда подводный атомоход потянет траулер на дно.

– Очко-то не железное!

– Так и не хрен его подставлять! Потом бегаете, понимаешь, выясняете, кто кого утопил и кто был за штурвалом!

– А как же! Вам только дай волю, моментом все пространство полигонами закидаете!

– Это вы перепьетесь и начинаете в подводников камни кидать. Я жил в такой городке.

– И что?

– Первое, о чем меня спросили – купил ли я мотоциклетный шлем?

– Зачем это? – поинтересовался Гуров.

– Затем, что когда кидать будут с девятого этажа. Дома там были, в основном, девятиэтажные.

– Кого кидать – подводников?

– Кирпичи и всякую нечисть с девятого этажа!

– Вот теперь понятно.

– Долго соображаешь, капитан!

– Исправимся, капраз. Кстати, ремонт корпуса даже не потребовался.

– Я слышал, винты.

– Винт! Всего один винтик!

– Который везли через все моря и океаны.

– Не будем вдаваться в подробности!

– Как угодно, сэр!

– Может, еще по рюмочке чая?

– Пожалуй, хватит на сегодня, Ваня. И запомни главное! Если эти ублюдки появятся здесь в мое отсутствие – никаких лишних словопрений! Мол, мой лучший друг – начальник КГБ и тому подобное, ты любишь прихвастнуть.

– Пойдем на площадь!

– Зачем?

– Потому что мой друг действительно начальник КГБ. Мы вместе водку пили.

– И чтобы в этом удостовериться, ты предлагаешь мне идти на площадь, где располагается здание КГБ, и спросить у дежурного кагэбиста, кем был Гуров-Пониковский до революции Горбачева?

– Но ты же не веришь!

– Уже верю. Еще раз повторяю, Ваня – не вздумай угрожать этим бандюгам!

– Но мой друг.

– Лех Валенса! Мы и это уже слышали!