Операция «Сентябрь»

Когда все офицеры с трудом разместились в кабинетике Урбанавичюса, Веригин сказал:

— У меня вот какое предложение. Надо съездить на хутор, поговорить с хозяином и его сыновьями. Если б старший сын согласился временно уйти с бандитами, а мы наладили бы с ним связь, думаю, ликвидация банды Крюка резко ускорится.

— Разумно. Как думаете, товарищи? — обратился Урбанавичюс к Заманову и Буторину.

Оба предложение Веригина поддержали. Заманов спросил Урбанавичюса:

— Товарищ капитан, можно мы с Буториным вдвоём на хутор съездим. Вы уж не обижайтесь, мы с Буториным моложе вас с Тимофеем Ивановичем, нам легче будет найти общий язык с ребятами.

— Как, Тимофей Иванович, — спросил Урбанавичюс Веригина, — дадим молодёжи добро?

— Попробуем, — тихо ответил Веригин.

Урбанавичюс почувствовал в его словах и взгляде сомнение, но промолчал.

К полудню план операции был готов и доложен по рации майору Зарубину. Было также принято решение группы капитанов Веригина и Урбанавичюса объединить в одну, так как Крюк и Обух формально возглавляли одну банду, и информацию следовало держать в одних руках. Руководителем группы был назначен капитан Урбанавичюс, его заместителем — капитан Веригин. В группу включили лейтенанта Буторина, лейтенанта Бируте Соколауските из райотдела МГБ и старшего лейтенанта милиции Заманова.

Водитель, немолодой сержант-сверхсрочник, уверенно гнал «виллис» в сторону Новой Вильни. Сидевший рядом с ним Заманов внимательно оглядывал придорожную округу. ППШ с рожковым диском лежал у него на коленях так, чтобы в любой момент из него можно было открыть огонь.

Солнце припекало по-летнему. Листва на берёзах лишь слегка пожелтела, да клёны разрумянились, а дубы, ивы и яблони, казалось, и не собирались признавать начинавшуюся осень, их листва зеленела по-весеннему. Коле Буторину, родившемуся и выросшему на севере России, в Вологде, всё это казалось чудным. Там, у них, на берегах Сухоны, в эту пору по ночам нередки были заморозки, а тут, в Литве, будто лето красное. Коля, раскинув руки на заднем сиденье, улыбался тёплому сентябрю и, довольный жизнью, что-то мурлыкал себе под нос.

— Вы, товарищ лейтенант, автоматик-то лучше бы на коленях держали, — повернувшись к Буторину, прокричал сквозь встречный поток воздуха водитель, — тут ведь постреливают иногда.

Буторин положил ППС на колени, убрал улыбку с юношеского лица, нахохлился, словно петух.

По восстановленному сапёрами мосту перескочили через Вилию и, свернув в бор, помчались хорошим песчаным просёлком. Вскоре повернули налево на уходящую в чащу еле различимую дорогу. Машина стала подпрыгивать на сосновых корнях.

— Стоп, — скомандовал Заманов, — ставь, сержант, аппарат вот на этой опушке, дальше мы с лейтенантом пойдём пешком. Здесь недалече, метров триста. А ты, Крючков, укройся в подлеске, наблюдай. Если что, дай очередь.

Буторин с Замановым подошли к хутору тихо, не по дороге. Вначале обошли его по кругу, озираясь по сторонам, запоминая места, где в необходимом случае можно будет укрыться. Вокруг стояла тишина, только на хуторе что-то равномерно постукивало.

Во дворе усадьбы их встретила опрятно одетая и приятная на вид хозяйка, шедшая из курятника с полной корзиной собранных яиц. Увидев двух молодых офицеров с автоматами, она вздрогнула, но сделала вид, что ничуть не испугалась и, кокетливо поправив сбившуюся набок косынку, мешая русские, польские и литовские слова, спросила:

— Цо панам офицерам требуется? Быть може панове желают бимбера и покушать? Арба[20] молока?

— Спасибо, нам ничего не надо, — как можно мягче, с улыбкой ответил Буторин и показал удостоверение офицера райвоенкомата. — Я из военного комиссариата, вместе с товарищем из милиции объезжаем хутора и сёла, где по спискам повята проживают молодые люди призывного возраста. Нам необходимо поговорить с ними о сроках призыва на действительную военную службу. Возможно, у кого-то есть причины для отсрочки.

Хозяйка успокоилась и пригласила офицеров присесть на скамью у сколоченного из строганных досок стола под большим навесом крыльца.

Заманов заглянул в блокнот.

— Вас зовут Алдона Баркявичене?

— Так, пан офицер.

— А мужа — Пятрас Баркявичюс?

— Так, пан офицер. Тилько нет его на хуторе, он к ковалю поехал, плуг надо чинить.

— А сыновья дома?

— Так, пан офицер. Марюс, старший, бурак копает, Линас, младший, дрова колет.

— Мы можем поговорить с ними?

— Так, пан офицер, — она поднялась, — йедна минута.