Операция «Сентябрь»

Наблюдение за квартирой Бронислава Коморовского ничего не дало. Равно как и наблюдение за университетом. Но утром заговорил задержанный с раненым ухом.

Слышал он ещё плохо, контузия давала о себе знать, поэтому следователю во время допроса пришлось почти кричать. Задержанным оказался Эдвард Козьминский, родившийся в двадцать шестом году в Вильно в семье инспектора криминальной полиции, студент второго курса юридического факультета Вильнюсского университета. Весной сорок первого года его отец был арестован органами НКВД и отправлен в один из лагерей Свердловской области. В городе остались мать и старшая сестра. Летом сорок четвёртого Эдвард вступил в студенческий батальон Армии Крайовой, принимал участие в боях за освобождение Вильнюса от немцев, выполнял задания командования по установке польских национальных флагов на горе Гедиминаса, над зданиями университета, Национального банка, Оперного театра на Погулянке. Согласился давать показания лишь в том случае, если ему пообещают не трогать его мать и сестру. Усмехнувшись, следователь такое обещание дал.

Следователь: Как вы оказались среди бандитов, напавших на милицейский патруль?

Козьминский: Я среди бандитов никогда не был. Мои товарищи по отряду — не бандиты, а борцы за освобождение Виленщины от литовского господства и коммунистического ига.

Следователь: Вы как будущий юрист должны были понимать, что нападение с оружием в руках на сотрудников органов правопорядка есть не что иное, как терроризм, за который статьями 58-2 и 58-8 УК РСФСР предусматривается высшая мера наказания.

Услышав такое, Козьминский побагровел, стал срывать с головы повязку и закричал:

— Так стреляйте! Стреляйте же! Моего отца тоже, видимо, уже расстреляли?! Стреляйте! Вам же не привыкать убивать безоружных!

В комнату вошёл конвойный, надел на Козьминского наручники, встал позади него и держал за плечи. Следователь вызвал медсестру. Пока задержанному меняли повязку, следователь заварил чай, налил полную кружку, поставил её и тарелку с кусковым сахаром и печеньем на край стола, рядом с задержанным. Медсестра ушла. Следователь приказал конвойному:

— Снимите с него наручники и ждите за дверью.

Следователь: Успокойтесь, гражданин Козьминский. Возьмите себя в руки. По поводу вашего отца я сделал запрос, ответ, думаю, к вечеру придёт. Вашу мать и сестру мы не собираемся арестовывать, хотя, конечно, проверим их на предмет связи с антисоветскими организациями. Таков порядок, и вы, как будущий юрист, это должны понимать. Если сейчас вы не готовы отвечать на вопросы, выпейте чаю, если курите, вот, пожалуйста, — он пододвинул пачку папирос и спички, — можем отложить допрос.

Козьминский стал пить чай, потом закурил. Он постепенно успокаивался, только руки подрагивали.

Козьминский: Вы кого-то ещё арестовали из моего отряда?

Следователь соврал, не моргнув глазом:

— Да, ещё несколько человек. Они тоже ранены. Но некоторые уже дают показания. Вопрос в том, кто из вас раньше даст признательные показания и поможет следствию выявить организаторов бандитских нападений. Тот может рассчитывать на максимальное снисхождение суда. Вы ещё очень молоды. У вас впереди целая жизнь. Я уверен в том, что, если следствие убедится в вашей искренности, суд это учтёт, равно как и вашу молодость и стремление учиться. Вы готовы отвечать?

Козьминский курил и долго молчал. Он обдумывал своё положение. Конечно, давать признательные показание равнозначно предательству, измене их национальных идеалов и планов. С другой стороны, он понимал, упрись он рогом в стену или соври следователю (а враньё всё равно будет рано или поздно разоблачено), мать и сестру арестуют, и их судьба будет незавидной.

Козьминский: Я готов. Спрашивайте.

Следователь: Как называется ваш отряд?

Козьминский: Студенческий батальон имени Кастуся Калиновского.

Следователь: Какова численность отряда?

Козьминский: На позавчерашний день нас было около ста человек. Но в перестрелках с милицией и солдатами внутренних войск только на моих глазах погибло не менее десяти человек. Сколько ранены и схвачены вами, я не знаю.

Следователь: Где базируется отряд?

Козьминский: Основная часть живёт у себя дома. Это те, кто ранее жил или вернулся в Вильно. Остальные, кто родом не из Вильно, днём находятся в университете на занятиях или в библиотеке, а ночуют в разных местах.

Следователь: Где ночуют? Вы знаете, где они ночуют?

Козьминский: В отряде две боевых группы. Часть ребят первой группы ночует в подвале дома на улице Немецкой, где старая аптека. Они там общежитие утроили. Часть живёт в общежитии университета, часть — в подвале на улице Шопена, дом 6.

Следователь: А где хранят оружие?

Козьминский: По месту жительства. Кто в подвале хранит, кто на чердаке.

Следователь: Каким оружием вооружён отряд?

Козьминский: В основном у нас английское оружие, автоматы «Стен». Кое у кого есть ППШ, немецкие «МР-42».