Операция «Сентябрь»

Огонь оборонявшихся стал ослабевать. Окончательно потеряв надежду вырваться, бандиты укрылись в доме и отстреливались из окон. Они забыли про сидевшего в подвале Академика, потеряли из виду Слона. Они просто стреляли в красных. Зарубин вновь предложил бандитам сдаться. Огонь прекратился с обеих сторон. В доме явно совещались. Затем там прогремели два пистолетных выстрела, и из окна второго этажа показалась прикреплённая к биллиардному кию белая простыня.

Бандиты выходили из дома, бросали на землю оружие, затравленно озирались по сторонам. С поднятыми руками они кучковались у крыльца. Солдаты роты старшего лейтенанта Гнатюка быстро их обыскали и увели в сторону военного городка. Нестеров с группой сотрудников ОББ района во время обыска дома обнаружил Коморовского-Академика в подвале. Там же находились большой склад оружия, боеприпасов и мини-типография.

Слон был задержан Буториным и Каулакисом в двухстах метрах от дома Академика. Веригин всё же его ранил. Превозмогая боль в боку, Слон полз к реке, надеясь укрыться в густом кустарнике, а затем спрятаться на время в одном из домов сельчан-поляков. У него не хватило мужества пустить себе пулю в лоб.

К четырём утра, когда до рассвета было ещё далеко, но на востоке, над горизонтом, появилась тонкая полоска светло-серого света и в селе заголосили петухи, стрельба прекратилась. Солдаты собирали и укладывали в грузовики трупы бандитов и подобранное оружие, перевязывали своих и чужих раненых. Первые машины с бойцами батальона осназа внутренних войск и задержанными бандитами уехали в сторону Вильнюса. Преисполненные чувством выполненного долга, разгорячённые солдаты и офицеры сапёрного батальона возвращались в гарнизон.

Некоторые жители села вместе с ксёндзом укрыли в своих домах и в костёле десятка полтора раненых бандитов. Поляки спасали поляков. В надежде на то, что там, у врат Петра, им это зачтётся. А возможно, от искреннего милосердия, жалости к этим несчастным молодым парням. Никто из сельчан тогда не думал, сколько крови литовцев, поляков и русских на руках этих людей. Не думали они и о том, что разгром этой крупной, наглой и жестокой банды открывает для крестьян новую страницу жизни, жизни без страха быть убитыми за содействие новой советской власти; без грабежа и поборов на нужды бандитов, занимавшихся уголовным промыслом под красно-белым флагом; без угрозы увода в леса для продолжения националистического разбоя подраставших юношей…

Около пяти утра на шоссе, в восьми километрах южнее Молетай, моторизованный патруль внутренних войск под руководством молодого лейтенанта остановил серого цвета «опель-капитан», за рулём которого находился майор госбезопасности. Лейтенанта насторожило, что номера машины были частные, что предъявивший документы майор говорил с явным польским акцентом, произнося вместо звука «л» польский фонетический заменитель — звук «у» с придыханием. Лейтенант дал знак бойцам. Те с автоматами наперевес окружили машину и стали её обыскивать. В багажнике обнаружились два чемодана, набитых валютой, золотом и драгоценными камнями. Разъярённый майор кричал, обещал лейтенанту длинную дорогу на лесоповальных просеках Колымы, но после того как он попытался вырвать из кобуры ТТ, был обезоружен и связан.

11

В воскресенье 29 сентября истекал четырёхсуточный срок, данный министром госбезопасности СССР генерал-полковником Виктором Семёновичем Абакумовым оперативной группе подполковника Александра Васильевича Савельева на задержание освобождённого бандитами Яна Жериковского по кличке «Сом».

Вернувшиеся с операции Савельев и Зарубин, усталые и разбитые, сидели в штабе, пили крепкий чай и мечтали только об одном: упасть в постель и уснуть. Старые настенные часы дзинкнули: четырнадцать тридцать. Зарубин безрадостно сказал:

— Александр Васильевич, идите спать, рапорт в центр я сам составлю.

— Нет, Лёша, выспаться успеем. Давай так: я пишу рапорт в Центр, а ты — спецдонесение в МГБ Литвы. Пусть Ефимов успокоится.

Спустя два часа Зарубин вернулся в кабинет начальника и положил на стол проект спецдонесения в МГБ Литовской ССР. Савельев заканчивал составлять рапорт на имя генерал-лейтенанта Селивановского.

Закурив, Зарубин невесело сказал:

— Всё же уложились мы в срок. Да ещё с перевыполнением: три банды уничтожили. Как думаете, Александр Васильевич, оценят на Лубянке?

Савельев поднял на помощника и друга усталые глаза.

— Не знаю, Лёша. Там ведь свои законы, свои порядки. Давай позвоним в госпиталь.

Савельев набрал телефон главврача.

— Михаил Ефимович, здравствуйте, Савельев беспокоит. Как там Веригин?

— Добрый день, уважаемый Александр Васильевич. Операция прошла успешно. Извлекли четыре пули. Задета селезёнка и правое лёгкое. Большая потеря крови. Но парень, похоже, крепкий. Думаю, выкарабкается. Надо выждать пару дней. Больше сказать нечего.

— Его можно посетить?

— Зачем? Он ещё без сознания. Потерпите дня три, я позвоню вам.

— А Храмов как?