Операция «Шасть!»

Тем временем наши герои, беспечно прервавшие контакт с иной цивилизацией ради прелестей Антонины и долга перед Картафаньем, в буквальном смысле рубили лес – да так, что щепки летели. Ветерок с Пятака мало-помалу охладил и их закаленные тела, а поскольку горячительных напитков друзья постановили избегать, греться пришлось менее традиционным средством.

К счастью, сушняка поблизости имелось в достатке, топорик, обнаружившийся у запасливого Паши, был остер, – и вскоре образовался костерок. Зашипели, истекая вкусным соком, поджариваемые колбаски. Лучшим дополнением к ним был единодушно признан белый батон, напластанный добрыми ломтями, и маринованные корнишоны. Холодильная сумка быстро пустела. Скоро в ней остались только невостребованные баночки с «джинсовым тоником» да пиво. Наверное, ударить по пивку не отказались бы Вован с полюбовницей, однако их добровольное отшельничество продолжалось по сию пору. Даже на призывные крики: «А ну налетай, кому жареных сарделек!» – они не отозвались.

– Давайте-ка сознавайтесь, чем вы моего братика напугали? – шутливо нахмурила брови Тоня. – Где это видано, Вовка пожрать отказывается! С ним такое первый раз в жизни.

Друзья переглянулись и, поняв друг друга без слов, разом кивнули. В конце концов, как сказал бы персеанин Геннадий, один из постулатов великой науки дружбанологии гласит: «Друзей нужно искать, а враги тебя сами найдут».

А Пафнутий с Тоней в друзья годились без условий и испытательных сроков.

– Тут такое дело, дорогая Антонина, – заговорил Попов. – Печально сознавать, но влип твой братик в дрянную историю. По самое не балуйся.

– Имеешь в виду… мм… отношения с Нелей?

– Нет, тут-то как раз все путем, – сказал Леха. – Видели мы благоверного этой Нели. Честно говоря, от такого мужа налево не пойти – надо божьим ангелом быть. Или дурой форменной. Да и кто мы вообще такие, чтобы в нежные чувства вмешиваться? Проблема куда серьезней. Похоже, что твой Вовка продает за границу государственные секреты.

– Шутишь? Ребята… – Тоня осуждающе покачала головой. – Не смешно.

– Мы бы первые обрадовались, если бы это оказалось шуткой, – с горечью сказал Илья. – Однако юмором ситуация не пахнет. То, что Гендерный, Пубертаткин и Эдипянц – преступная группа, это жесткий факт. Причем заверенный документально. Да и какой нам резон обманывать? Цель у нас другая.

– Ах у вас даже цель имеется! Ну-ну. Тогда хотелось бы узнать о ней конкретнее, – сказала Тоня. Держалась она молодцом.

– Конкретнее – надо бы его проучить. А правильнее сказать, вздрючить. Потому что напортачил он изрядно. Но проучить нужно так, чтобы жизнь не исковеркать. Вроде парень-то не совсем пропащий.

Антонина вскочила, сорвала с головы полотенечную чалму. Вид у нее был такой, точно она собралась на баррикады, отстаивать пусть безнадежное, но правое дело.

– Да он… Да я… Да он вот такой парень! Открытый, добрый. Голова варит дай бог каждому. Пока здесь жил, мы с родителями нарадоваться на него не могли. А потом уехал в Клязьмоград, и все. Словно подменили Вовку. Заносчивый сделался, расчетливый, жадный. Даже как будто поглупел. Но один черт, в обиду его я вот, – Тоня, сверкая прекрасными очами, показала фигу, – вот отдам!

Трудно сказать, как могли развиться события дальше, но тут удивленно присвистнул Пафнутий. На смену свисту пришли уже знакомые читателю слова:

– Опаньки! Приплыли, караси… Интересно, что такое я слопал, раз среди белого дня крокодильчики чудятся? – Задавая этот вопрос, Паша отнюдь не сидел, ошеломленный видением чудных крокодильчиков, а вскакивал на резвые ножки и принимал позу боксера.

Антонина, проследив направление его взгляда, испуганно взвизгнула и спряталась суженому за спину. Пафнутий тут же приосанился.

Между тем крокодильчик, померещившийся Паше-Пафнутию и напугавший его невесту, неверными шагами приблизился к сумке с напитками. Запустил внутрь лапу, выхватил первую попавшуюся бутылку, сковырнул когтем пробку и, провозгласив надтреснутым голосом: «На здоровье!», единым махом влил в себя пол-литра «Жигулевского». Повернул морду к людям, смущенно улыбнулся, сказал: «Айн момент, битте-дритте» – и повторил маневр с пивом.

После второй бутылки его кожа с релятивистской скоростью налилась здоровым изумрудным румянцем, хвост окреп и приподнялся морковкой. Пришелец легонько хлопнул себя опустевшей бутылкой по шляпе, развел верхние конечности широко в стороны и полным веселья голосом возвестил:

– Жить стало суше, жить стало теплей! Дайте да подайте обойму я вас, дружочки Илья, Никита, Алешка! – Он внимательно посмотрел на Пашу с Тоней. – Привет горячий и вам, славные подружки, не знаю ваших фамильярностей.

Те осторожно покивали в ответ. Геннадия это воодушевило и обрадовало:

– Скажите, милые ящерки, нет ли среди вас Чебурашки? Или хотя бы музея «Союзмультфильма»?

– Чего? – переспросил Пафнутий, подвигаясь малыми шажками поближе к топорику. Видимо, он не до конца доверял своему умению наносить нокаутирующие удары. – Какие мы тебе ящерки? Ты сам-то кто такой, дяденька?