Операция «Шасть!»

– А почему, друг Ванята, ты Ванята? – поинтересовался Иван-королевич у прихлебывающего водочку старлея. – Это что, фамилия, имя или прозвище?

– Вообще-то зовут меня Сергей, фамилия Ванятин. Старый казацкий род. Предки мои во времена похода Ермака осели на Алтын-горах. Атаманом у них тогда был славный Шушун, может, слышали?

Слушатели отрицательно покачали головами.

– Вот тоже учат в школах. Ермака все знают, а Шушуна – кто? Ладно. Короче, основали алтынское казачество и жили припеваючи до постреволюционной действительности. Потом казаков запретили как класс… – Взгрустнув, старлей примолк, однако через секунду взвился соколом и клятвенно вскричал: – Но пепел класса бьется в наших сердцах!

Походив некоторое время перед сопереживающей аудиторией, конногвардеец продолжил:

– Жили мы в коневодческом колхозе. Первым освоенным мной транспортным средством был не педальный конь, а всамделишный. Да и на фиг нам сдались все эти вело-, мото – и автоколымаги! Коняга, парни, умнее, чем собака. Верный товарищ. Добрый, послушный, быстрый как ветер. Людей бы делать из этих коней, лучше бы не было в мире людей! Й-эх!

В волнении он хватанул полный бокал.

– Помню, привезли нам как-то фильм про индейцев. А назывался он «Ванята – сын Ибн Шушуна». Скажете, совпадение? Может быть, может быть. Мы с пацанами тут же организовали индейскую общину. Все индейских имен набрали, а меня сразу и прозвали – Ванята. Благо у нас на Алтыне легенды и сказы про Шушуна в ходу до сих пор. Нет, вы действительно не знаете, кто такой Шушун?

– Точно так, – ответствовал за всех Алексей. – Ни сном ни духом.

– Хозяин, – обратился старлей к Муромскому и кивнул на гитары, – я вижу, у тебя инструменты есть. В рабочем состоянии? Разреши попользоваться. Сейчас я вам устрою урок истории. И заодно уж филологии.

Потомственный казак, пожизненный индеец, кадровый конногвардеец, просто хороший человек Ванята заглушил у маленькой гитарки три струны, подстроил ее под себя, взял вступительный аккорд и объявил:

– «Слово о подходе (к делу) славного Шушуна»!

Однажды в древние века
В харчевне «Логово быка»
Сошлись три ражих чудака
Под бражный звон.
Кипели, словно самовар:
Мол, тот, кто сквозь хмельной угар
Вслух скажет внятно «Гибралтар»,
Тот – чемпион.
Один – шотландский богатырь
Сэр МакИнтош, вельможный хмырь
(Хоть спьяну истинный колдырь,
Шатун-болтун).
Второй – барон фон Лапсердак,
Кондовый форменный пруссак.
И третий был лихой казак —
Седой Шушун.
Сэр МакИнтош, вскричав «О йес!»,
За вискарем в карман полез,
Уан дринк отпил в один присест,
На три глотка.
Взревел фон Лапсердак: «Майн Готт!» —
И шнапсом выполоскал рот,
Спесиво глянул в свой черед
На казака.
Казак Шушун, хотя и ветх,
Воскликнул: «Всех свистать наверх!
Эй, как тебя там, человек,
Даешь вина!»
И, раскрутив бутыль винтом,
Он заработал кадыком
И с маху емкость целиком
«Убрал» до дна.
«Упс, – буркнул уязвленный сэр. —
Бутылка есть дурной размер,
Зело заразен сей пример,
Геноссе фон?
Не посрамлю Лох-Несс родной;
Нет, не Маклауд, я – иной,
Тряхну шотландской стариной,
Пусть дух мой вон!»
И, крякнув, хлопнул виски Мак.
«Зер гут, – пролаял Лапсердак, —
Их бин не попадать впросак
Или в коллапс».
Барон на шнапс с тоской взглянул,
Барон решительно вздохнул,
Барон, бравируя, сглотнул
Свой мутный шнапс.
«Даешь!» – толпа ревет с трибун.
«Даю, – кивает им Шушун, —
Со мною птица Гамаюн,
И это плюс.
Бутылка? Даже не смешно,
Пора размяться бы ковшом.
Я продолжаю наше шоу,
Шоу а-ля рюсс!»…

Соло! – И гитарка птицей запорхала в руках неистового исполнителя, издавая зажигательную мелодию, похожую на репертуар всемирно известной кельтской панк-фолк-группы «Чумаки».